Начало русской истории
Шрифт:
Науке еще предстоит выявить внутренние особенности, своеобразие и развитие каждого из огромных курганных комплексов в бассейнах Ладоги и Волги, Оки, Днепра и Верхнего Дона, разобраться, в чем сходствовали и чем различались создавшие их сообщества людей, которых мы называем русами. Археология накопила громадный массив данных, которые постепенно, но неуклонно осмысляются. Результат этой умственной работы и есть археологическое знание.
На сегодняшний день археологами фрагментарно исследовано множество городов и более мелких поселений Древней Руси, поднят и обобщен обширный материал, позволяющий судить о племенных различиях, общих чертах и развитии материальной культуры Руси VIII–XIII вв. Датировки находок временами вызывают горячие
Не всегда археологам везет так, как с раскопками в самом Великом Новгороде, где почва сохранила органику, в том числе последовательно наложенные друг на друга слои деревянных мостовых. Достаточно часто необходимой для датировки органики или точно датированных находок в раскопе нет вообще. Но найденный комплекс предметов, как правило, локализуется достаточно четко, в сравнении с большими датированными комплексами и с учетом предметов более позднего времени из верхних слоев раскопа. Самое страшное бедствие – отдельные вещи, искусственно вырванные из археологической среды нелегальными «чёрными» копателями. Их можно датировать и связать с определенным обществом лишь предположительно, по сходству с точно датированными и локализованными предметами жизни и быта наших предков. То есть они работают на пользу науки гораздо меньше, чем могли бы при научном изъятии из определенного места, слоя и комплекса предметов.
Достижения археологической науки обобщены в доступных для понимания любителей истории Трудах Института археологии РАН, в монографиях и сборниках статей, издаваемых также сотрудниками Государственного исторического музея, МГУ и других крупных центров археологии. Этим работам мои друзья, исторические реконструкторы, нередко ставят в упрек слишком большой, на их взгляд, уровень обобщения. Например, по стилю украшений из серебра и реже золота археологи приводят таблицы примеров по векам, а орнаменты рассматривают в масштабе Древней Руси в целом.
Это говорит лишь о том, что ученые, в отличие от любителей, прекрасно понимают фрагментарность материала, доступного нам для изучения сегодня, сравнительно с реальной жизнью Древней Руси и возможностями дальнейших находок. Ведь исторические части большинства древних городов, включая знаменитейшие – Великий Новгород и Старую Ладогу – раскопаны лишь частично. Примерно 4500 курганов крупнейшего Гнездовского комплекса захоронений древнерусских воинов на правом берегу Днепра у Смоленска исследованы в меньшей части. Это не вина археологов и не недостаток финансирования (которое всегда заставляет желать лучшего). История археологии с XIX в. до сего дня показывает, что научные методы развиваются очень заметно, и совершенно необходимо оставлять потомкам возможность применить новые подходы к археологическим комплексам, изучаемым сегодня.
Своей релятивностью археология, при неизменности, зримости и весомости изучаемых ею материальных предметов, подобна любой другой науке. Главное, что научные взгляды на жизнь Древней Руси, в том числе военную и политическую – казалось бы, сферу историков – развиваются археологами доказательно, постоянно и эффективно. Поэтому и я в этой книге, говоря о том, что понятно хорошо, уклонюсь от опрометчивых суждений о том, что еще не доказано, и заключений
Проблемы и возможности письменных источников
При всей симпатии к археологии нужно признать, что значительную часть представлений о жизни Древней Руси дают нам письменные источники. Без них, в частности, история осталась бы безличной, мы не знали бы ни имен героев, ни названий городов и племен. Простой пример: Золотаревское городище в Пензенской области. Это был большой и крепкий русский город, разрушенный нашествием монголо-татар, но неотмеченный в летописях и потому совершенно безымянный. Пример говорит нам и о значении письменных источников, и об ограничениях в их использовании. Далеко не все написанное было на самом деле описано пером – отнюдь не все, что происходило. Вместе с письменными источниками мы рассмотрим тут и фольклор. Он составляет особую область знаний, требующую специальных методов. Но и фольклор, как древнерусские летописи, доступен нам только в форме текстов, записанных в разные времена, в том числе первыми летописцами.
Относительно написанного предками в моде три заблуждения: 1) что до принятия христианства и кириллической письменности у нас существовала богатая литература, якобы истребленная христианами; 2) что имеющиеся письменные источники не позволяют судить о Древней Руси, поскольку почти все сохранившиеся рукописи относятся уже к московскому периоду истории России; 3) что тексты письменных источников можно использовать, просто читая конкретный памятник, например, летопись. Развеять эти заблуждения трудно, потому что их адепты отвергают научный подход к письменным источникам так же, как склонны видеть в археологии собрание предметов вместо действия научной мысли. Но я попробую сделать это простыми словами.
Все рассуждения о существовании какой-то злонамеренно скрытой от нас проторусской или древнеславянской письменной истории и литературы основаны или на подделках типа «Велесовой книги», или на чистом вымысле. До появления кириллицы и глаголицы восточные славяне, так же как западные и южные, были бесписьменны. Устные предания в виде древних сказок и эпоса у нас сохранились, если верить академику Б.А. Рыбакову, с глубокой древности. Однако былины больше характеризуют жизнь X–XII вв., когда уже появились летописи, в свою очередь содержащие сюжеты былин.
Такую картину мы наблюдаем у всех славян, а также германцев и кельтов. У последних запись древних сказаний (но отнюдь не истории) началась уже в Средние века. Датские сказания Саксон Грамматик стал собирать в ходе работы над своей хроникой после того, как на Руси была написана «Повесть временных лет». Сказания северных скандинавов в начале XIII в. начал записывать и придавать им исторический вид исландец Снорри Стурлусон – и не от хорошей жизни, потому что даже сравнительно продвинутые шведы стали писать хроники более чем через 100 лет после русских, а норвежцы еще позже.
До них, в начале XII в., составитель «Повести временных лет» тоже старался найти древние предания восточных славян – и отчасти, как увидим, нашел, хотя и очень мало. И это несмотря на то, что традиции язычества были в его время еще весьма сильны! Языческих богов христиане во всех странах низвергали, но о борьбе с преданиями не было и речи.
Другое дело, что все хронисты, и наши летописцы в том числе, работали в пользу определенных правящих династий. Области действия русских князей, не относящихся к династии Рюриковичей, нам удается выявить, несмотря на фигуры умолчания и попытки летописцев продлить правление восхваляемой ими династии в более древние времена. За исключением сказания Начальной летописи XI в. о перевозчике, а в «Повести временных лет» уже о князе Кие с его братьями и сестрой, возможно, уходящего вглубь веков, все эти князья не Рюрикова рода определенно действовали в IX–X вв.