Начало (сборник)
Шрифт:
– Все, пошли, хватит топтаться на месте! – громко скомандовала Лина Кимовна. – Живо-живо!
Влада, зачем-то надвинув на голову капюшон куртки, начала спускаться вниз. Если предстоит попасть в пространство, отодвинутое от реального мира на 0,13 миллиградуса, невидимое и недосягаемое для людей, то лучше быть в капюшоне.
Егор Бертилов традиционно куролесил.
Тролль есть тролль. Всегда крайне веселое существо, которое стремится довести окружающих до агонии своим мороком и наваждениями, чтобы потом радостно прохихикаться в уголке и отправиться
Егор профессионально прищурился, его физиономия с правильными, но грубоватыми чертами напряглась, а зеленые глаза вспыхнули хулиганским светом. На голове у Лины Кимовны тут же заветвились полупризрачные оленьи рога. Студенты традиционно обрадовались, пока ничего не подозревающая преподша шагала вниз по ступенькам. Это несколько разрядило обстановку, и девчонки начали спускаться, ступая как зомби-паралитики и взвизгивая на каждом шагу. Первый проход зловоротни пугал всех, как прыжок с парашютом.
Идущий впереди с компанией вампиров Гильс Муранов быстро и равнодушно оглянулся на нее, и Влада моментально стерла с лица напряжение, будто зловоротни она проходила каждый день и по многу раз. Пусть он видит, что она не боится. Шагнула на нижнюю ступеньку, еще, еще…
ШАРАХ!!!
Ее не просто швырнули, а пнули, причем довольно болезненно. Сначала Влада решила, что так и надо, стараясь не закричать, пока тянулись несколько мучительных секунд полнейшей темноты. Это было как в остановившемся лифте, когда гаснет свет. Отвратительно и ужасно. Потом снова грубый толчок в спину и…
Под пальцами чиркнуло что-то холодное и шероховатое.
Это был двор, ее двор на Садовой улице в Петербурге, если она не сошла с ума. Она сидела у подъезда, на люке, на котором зимой грелись голуби. Сейчас из него несло болотной вонью, а лениво отлетевшие в сторону птицы сердито косились на Владу сизыми бусинами глаз, будто ожидали, когда она уберется и освободит их законно насиженное теплое место.
Влада поднялась с люка, ноги противно дрожали, в горле першило. Вместо попадания в Темный Универ ее вышвырнули домой, бесцеремонно и грубо. Первое, что могло прийти в голову, – начать звонить по мобильному своим однокурсникам, но телефон «умер» и не включался, хотя еще десять минут назад был полностью заряжен.
А если это было кем-то подстроено?
Как и у каждого нормального человека четырнадцати лет, у нее были мелкие традиционные враги по месту учебы, дома и наверняка где-то еще. Инга Тановская, например, которая открыто враждовала с Владой. Все, на что была способна троллиха Тановская, – мелкий пакостный морок, вроде запутавшейся в волосах заколки, которая начинала шевелиться и царапаться, или зеленого тумана в глазах, который легко убрать, если закрыть правый глаз ладонью. Нет, это не Тановская, она на такое не способна. Тут было что-то другое. А что, если это не каверза, а ловушка?
Влада вдруг почувствовала приступ липкой паники,
С трудом заставив себя успокоиться, Влада, краем внимания отметив, что под лавкой нет ее тапок с вышитыми солнышками, сняла ботинки и босиком прошла на кухню, за окнами которой оцепенел темный двор.
Щелкнула выключателем – свет загорелся, но настолько тусклый, что осветил лишь небольшой голубоватый круг на потрескавшемся потолке. Странно, неужели от холода лампочка поменяла цвет?
Открытая настежь форточка морозила так, что заледенела вода в стакане на кухонном столе, а от дыхания шел густой пар. Быстро захлопнув форточку и задернув летавшие на сквозняке занавески, Влада залезла в ящик, где у деда всегда валялась всякая хозяйственная мелочь, нашла спички и зажгла сразу все четыре конфорки. Кухня осветилась чуть-чуть больше, когда на плите деловито заплясали четыре огнисто-синих хороводика.
Под ногами что-то надоедливо бренчало, и Влада в сердцах пнула это от себя ногой. Об батарею со звоном ударилось что-то железное, а потом покатилось по полу и остановилось посреди кухни. Странно, но это оказалась консервная банка из-под черной икры, вспоротая настолько грубо, будто ее открывал зубами голодный крокодил. Только сейчас Влада заметила, что вообще в кухне было что-то не так, как в день отъезда.
По углам пол был усыпан обертками из-под конфет «Мишка на Севере», свернутыми в виде корабликов. На подоконнике валялась целлофановая пачка из-под итальянских макарон, пустая скомканная коробка «Пирожные трюфели в шоколаде», под столом – обертки от жвачек и баночки из-под йогуртов.
Кто-то носил сюда продукты, ел, мусорил, хозяйничал в их с дедом квартире, пока она пустовала…
Влада скорее почувствовала, чем увидела, что в темноте за холодильником шевельнулась едва заметная тень.
В кухне, кроме нее, был кто-то еще. Влада вскрикнула, отпрыгнув назад и схватив из угла швабру. За холодильником чихнули, и два светящихся фиолетовых глаза, моргнув, уставились на нее.
– Выходи!!! – Влада крикнула это так громко, что у самой зазвенело в ушах. Она наставила швабру на фиолетовые глаза, будто та была грозным оружием. – Я тебя вижу, выходи, эй?!
– Да ла-адно, – проворчал чей-то недовольный голосок, и из-за холодильника на середину кухни прошлепала худенькая фигурка.
– Диня? Диня Ливченко? – Влада с трудом узнала знакомого домового, тщедушного, как двенадцатилетний подросток, который утопал в огромном, явно с чужого плеча, шелковом халате. На тощих кривых ножках красовались ее любимые тапки с вышитыми солнышками. В ухе у Дини болталась серьга, а прическа напоминала вскинувшего хребет динозавра. Вид у домового был какой-то неухоженный, дикий и беспризорный.