Начало
Шрифт:
— Северный же союз держался дольше. Фаренгейт и Квиллинт, зажатые на самом севере, быстрее всех покинули союз. Клан Гайранос держался очень долго. Собственно, когда-то прибытие твоего отца в наш клан было знаком доброй воли с их стороны. Но нет, прошло совсем немного времени — тебе, наверное, даже пяти лет не исполнилось — как Гайранос покинул Северный Союз. В итоге от всего Союза остались Уайтхолл и Джеминид. И отдаю Виктору должное: этот союз сохранился в первую очередь его усилиями.
— Почему же вы тогда допустили, чтобы в наш клан прибыл представитель Зинтерры, если они для нас — такие опасные враги? — спросил Сареф.
— Политические игры, мой мальчик, — слабо улыбнулся Адейро, — все обязаны играть по их правилам и чтить закон гостеприимства. Да и одновременно с ним прибыл и представитель клана Айон. В присутствии друг друга они бы не решились на что-либо, что могло бы хоть как-то их скомпрометировать. По крайней мере, в глазах друг друга.
— Собственно, это и есть ответ на твой вопрос, — продолжал глава клана Джеминид, — если бы Айон и Зинтерра продолжили бы слишком сильно доминировать над остальными в Состязаниях, Система вновь вмешается и стабилизирует этот процесс. Так что последнее время они выставляют чемпионов, если так можно выразиться, по некоей планке качества. Такое у меня, по крайней мере, сложилось впечатление. Ну, или изредка позволяют себе поиграть в помазанников, как сегодня.
— Поиграть в помазанников? Это как? — не понял.
— Да, собственно, то, что ты и видел сегодня, — раздражённо пояснил Адейро, — настолько могущественные кланы, сдаваясь другим, фактически дают им право представлять в Состязаниях в том числе и самих себя. И клан Парсент оказался в очень невыгодном положении. Хоть они и продали своё место стревлогам, но по факту этот Эргенаш выступает от имени клана Парсент. И если он проиграет — это будет означать неоправданное доверие клана Айон. Этому Стиву будет проще. Он — Вольный, и Зинтерра в случае поражения вряд ли станет ему что-то предъявлять. Он гол, как сокол. А вот предъявить за неоправданное доверие целому клану… Ох, не завидую я сейчас Корнелию, это ж надо было так попасть…
— А если этот Эргенаш выиграет Состязания? — поинтересовался Сареф.
— Что за дурацкие вопросы? — сердито спросил Озмунд, от возмущения даже привстав с дивана, на котором он последние несколько минут почивал, с любовью созерцая свою флейту, — Состязания выиграю я!
— Несомненно, мы все за тебя болеем, Озмунд, — примирительно сказал Сареф, — но всё же, теоретически, если победу одержит Эргенаш?
— Разумеется, в таком случае все награды и почести он заберёт себе, — с лёгким раздражением пояснил Адейро, — так как, собственно, за шанс всё это выиграть стревлоги и заплатили клану Парсент, и заплатили очень дорого, уж можешь мне поверить. Но чтобы всё сложилось так… конечно, Айон в силу причин, которые я не буду произносить вслух, в некоторой степени снисходительно относятся к стревлогам, но чтобы добиться от них помазания на Состязаниях, нужно представлять собой что-то очень значимое.
— Естественно, они выставили лучшего, — проворчала Джайна, молчавшая весь разговор, — ведь в их планах потом выставить этого чемпиона на Всесистемные Состязания и победить там.
— Спасибо, миссис Очевидность, — фыркнул Сареф.
— Так! — рыкнул Адейро, поднимаясь на ноги, — предупреждаю сразу: у меня дико болит голова, и мне нужны тишина и покой. Поэтому следующего, кто издаст хоть один громкий звук, я по возвращении на неделю разжалую в слуги. Все, кто хочет отдыхать — может идти отдыхать. Все, кто не хочет отдыхать — может пойти погулять. Но в доме будет стоять тишина. Всё, расходимся!
— Я пойду гулять, — сказал Сареф. Выяснилось, что он такой один, все прочие желали вздремнуть.
— Тогда запомни пару вещей, — сказал Адейро, на мгновение задержавшись в дверях своей комнаты, — сейчас здесь везде — синяя категория безопасности. Так что никто ничего тебе не сделает, если только сам нарываться и напрашиваться не будешь. И помни, что сейчас здесь все кланы — соперники. Так что с кем бы ты ни говорил за пределами этого дома, следи за тем, что и кому ты говоришь…
Покинув гостевой домик, Сареф с наслаждением вдохнул свежий воздух. Проходя по двору, он увидел, что их слуги расположились под деревом на траве, организовав себе что-то вроде пикника. Сердце кольнуло застарелой болью. Точно так же когда-то ему устраивала такие пикники Мимси, хотя он, конечно, не знал тогда этого слова. Мирта заботливо готовила с утра корзинку с вкусностями, и после тихого часа Мимси забирала её и уходила с Сарефом в укромное место в саду. Сареф до сих пор иногда сидел там один, ибо это было удивительное место, где их никто никогда не мог найти.
— Я сделала это место волшебным, — говорила часто Мимси, — кто будет сюда подходить, тот будет вспоминать, что у него есть дела поважнее, и сразу уходить. Так что никто нас тут не потревожит…
Сареф моргнул, смахивая выступившую с глаз слезу. Нет, нельзя об этом забывать. Мимси — единственный человек, который был по-настоящему добр к нему. Он должен выяснить, что с ней случилось. Возможно, теперь, когда он имеет какое-то влияние на своего дядю, он сможет что-то выяснить или как-то повлиять на её судьбу.
За своими мыслями Сареф не заметил, как чуть не столкнулся нос к носу с чемпионом клана Квиллинт Орионом, который шёл, ругаясь сквозь зубы, и явно не видел дороги перед собой.
— Смотри, куда идёшь, сопляк, — выругался он, отталкивая Сарефа прочь. После чего, углядев на его одежде вышивку клана Джеминид, злобно усмехнулся.
— А… ты из этих, совёнок. Готов поспорить, ты и сам не ожидал, что ваш неуклюжий певун на что-то способен?
— Вообще-то ты ему проиграл, — сдержанно ответил Сареф, — так что, оскорбляя его, ты оскорбляешь себя в два раза больше.
— Ты чё, сопляк, самым умным себя возомнил? — прорычал Орион, подскакивая к Сарефу и хватая его за грудки. Однако, не успел Сареф испугаться, как рядом раздался невозмутимый голос:
— Проблемы, молодые люди?
Повернувшись, Сареф увидел стражника, на форме которого был изображён знак клана Рагнаро — объятый лучами света клинок — и который светился мягкой синей аурой.
— Да, — прорычал Орион, снова отталкивая Сарефа, — этот сопляк оскорбил меня и мой клан!
Сареф так поразился подобному наглому вранью, что у него отнялся дар речи. Хотя уж кто-то, а он никогда в карман за словом не лез.