Начало
Шрифт:
– Твой отец приказал запереть третий этаж. Я почувствовала, что одна из дверей открылась.., – еще секунду она размышляет над этим, но следом замешательство на ее лице как по волшебству сменяется уверенностью. – Должно быть дом сам впустил тебя.
Или те, кто до сих пор здесь обитают. Призраки. В этом поместье их полно. Бабуля даже однажды говорила мне, что это призраки управляют домом. Именно они охраняют нас в этих стенах.
Я еще раз бросаю взгляд на дверь.
Спасибо, мам. – мысленно шепчу и направляюсь вниз
Кручу этот вопрос в голове, пока направляюсь прямиком в его кабинет. Слуги продолжают сновать по коридорам. Моя стена все еще далека от идеала и пропускает различные нотки эмоций. Но теперь я решительно игнорирую их, как если бы просто шла по саду мимо деревьев, цветов. Ты чувствуешь аромат, иногда не самый приятный, но продолжаешь идти.
Я сама выбираю, что мне чувствовать – повторяю про себя снова и снова.
Из одного коридора попадаю в небольшую гостиную с камином. Единственная дверь здесь ведет в кабинет отца. Не успеваю преодолеть даже половину расстояния, как дверь распахивается сама, а оттуда выходят двое. Одна из них – молодая девушка моего возраста. Вторая старше. Мать и дочь. Ева и Элайза Маклауд. Ясновидящие.
– Ками! – тут же восклицает Ева и подлетает ко мне.
Я крепко обнимаю это хрупкое создание, только сейчас до конца осознавая, насколько сильно скучала по своей единственной подруге.
Ее тело вдруг резко напрягается, каменеет. Я осторожно отстраняюсь и замечаю, как ее изумрудные глаза покрываются пеленой, зрачки исчезают. Мне знаком этот взгляд.
Видение. У Евы видение.
Моргнув один раз, она заглядывает мне прямо в душу. Трудно отвести взгляд, но в самой глубине я вижу, как ее зрачки вновь приобретают очертания, взгляд проясняется. Сквозь стену проникают сразу несколько эмоций, целый клубок, который не удается распутать. Все обрывается намного раньше – Ева выставляет барьер.
Ее мать подходит к нам и холодно приветствует меня. Отвечаю тем же и вновь обращаю все свое внимание на подругу:
– Ева, что ты…
Она крепко стискивает мою руку в молчаливой просьбе не заканчивать это предложение. Кое-как натягиваю слабую улыбку на лицо.
– Рада тебя видеть.
– И я тебя, Ками.
Ева была единственным ребенком, кто не сторонился нас с сестрами. Добрее нее ведьм просто не существует. Но за то время, что мы не виделись она сильно изменилась. В темно-каштановых волосах замечаю седые пряди. Раньше ее волосы доходили да самой талии, сейчас же они едва касаются линии челюсти. Вместо ярких платьев в цветочек ее стройную фигуру обтягивает черное платье с длинными рукавами. Кроссовки сменились кожаными сапогами. Из девочки она превратилась в молодую женщину.
– Мне нужно поговорить с отцом, но после я загляну к тебе, хорошо? – мягко говорю ей.
– Конечно. – кивает она, еще раз стиснув мою ладонь.
Они с матерью уходят, а я направляюсь к отцу.
В его кабинете все так же царит
Некогда огненные волосы отливают серебром, напоминая о его возрасте. Свободная рубашка обтягивает широкие плечи. Сколько себя помню, папа всегда держал свое тело в хорошей форме. Он красивый мужчина. Всегда им был. Мама даже шутила, что полюбила его за внешность.
Схватив кружку со стола, он делает глоток, продолжая что-то изучать.
До этого момента у меня было к нему миллион вопросов. Но сейчас, мне лишь хочется убедиться, что он в порядке.
– Пап, – зову я с улыбкой на лице.
Он поднимает голову, его зеленые глаза округляются, а рот приоткрывается.
– Ками. – все, что вырывается из него, прежде чем я подлетаю к нему и крепко обнимаю.
Его сильные руки сжимают меня крепче, давая ощущение безопасности и покоя. Я вдыхаю знакомый запах и едва ли не даю волю слезам.
Какой глупой я была, раз решила, что вдали от дома мне станет легче.
– Все хорошо. – шепчет он мне в волосы и по-отцовски целует в макушку. – Все хорошо, малышка, ты дома.
Глаза щиплет.
Пусть они вечно ссорятся с Эвивой, пусть не сходятся во мнениях с Валери. Но для меня отец всегда был щитом, более крепким, чем мой собственный.
Сдержав слезы, я отстранюсь.
– Я дома. – складываю руки на груди. – И теперь требую ответов.
Он подавляет улыбку и отпускает меня.
– Эви или Агнес? – спрашивает папа, присаживаясь на край стола, и делает глоток своего крепкого кофе.
– Какая разница кто? Почему ты сам мне ничего не рассказал?
– Тебе нужно было время, Ками. Я не хотел давить на тебя.
– Хорошо, теперь я здесь. Выкладывай. Что с барьером? Что с собранием? Хочу знать все.
Он смеется, складывая руки на груди. Указательным пальцем постукивает по фарфору в руке.
– Сначала ты. – вскидывает бровь.
– А что я?
– Ты в порядке? – его глаза впиваются меня, словно он может видеть насквозь. – На самом деле в порядке?
Мне не хочется выглядеть слабой в его глазах. Но и врать ему я не могу. Никогда не могла.
– Нет, пап. Я далеко не в порядке.
Его брови сходятся на переносице.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это…
– Это был мой выбор. – обрываю я, разворачиваясь к столу, утыкаюсь взглядом куда угодно, лишь бы не на него, провожу пальцами по твердой поверхности стола. – Не скажу, что сделала бы это снова. Но я сама решила уехать, сама отправилась работать в госпиталь.
– Но ты никогда не хотела изучать целительство…
– Я хотела уехать. – тихо говорю.
И это было правдой. В какой-то момент мне стало здесь невыносимо, нужно было увидеть что-то другое, почувствовать нечто другое. И он это знал. Поэтому отпустил.