Начало
Шрифт:
— Вижу, твоя рука уже в полном порядке.
Рядом незаметно возник мистер Честертон. Он сменил привычный серый костюм на элегантный черный; в нем он казался еще выше и представительнее. И как обычно излучал неповторимое обаяние и обходительность, которые мгновенно действовали на всех вокруг.
— Я очень этому рад, хоть ты и отказалась от моей помощи, — тепло промолвил он. И, склонившись в мою сторону, негромко заметил: — Я бы тоже мог помочь, если бы ты мне позволила.
— Спасибо. Я это ценю, — я посмотрела на свою преобразившуюся руку. На душе снова стало хорошо. — Но… теперь это, пожалуй, уже не нужно.
— Да, я вижу.
Мистер Честертон улыбнулся. По его глазам я видела, что исчезновение шрамов заинтересовало его не меньше, чем мисс Белл. Но, в отличие от нее, он не стал больше ни о чем спрашивать.
И все же вряд ли он подошел, чтобы поговорить о моей руке. Нет, это могло касаться только того, что произошло вчера.
Я с тревогой ожидала, когда он поднимет тему о волке. Со дня моего появления в этой школе он был единственным, кто всячески стремился проявить ко мне заботу, но после его слов о волках я все же опасалась посвящать его в то, что действительно случилось на поляне. И уж тем более рассказывать ему про сегодняшнюю встречу в лесу, которая до сих пор казалась мне каким-то волшебным сном.
Но мистер Честертон не торопился. Он с полуулыбкой наблюдал за танцующими парами, словно ничто в этот момент не занимало его больше этого рождественского веселья.
— Приятно видеть их счастливыми, — вдруг проронил он. — Пусть это и ненадолго.
Я взглянула на него. Тень печали омрачила его бесстрастные, аристократические черты. Как и во всех, кто носит или носил когда-то красную форму, в нем сразу чувствовалась порода.
— Да, — только и ответила я, вспоминая его слова, что он ничего не может изменить в одиночку. Может быть, мне все же следует ему доверять?
Какое-то время мы молча смотрели, как остальные веселятся.
— Ты решила, какое животное выберешь для тренировок в следующем семестре? — учитель повернулся и посмотрел на меня. Похоже, я ошиблась и он подошел не для того, чтобы снова расспрашивать про вчерашнее происшествие. Это меня успокоило.
— Нет еще, — я замялась. — Я не знаю, кого выбрать.
Учитель кивнул и снова замолчал.
— Мистер Честертон, — я вдруг почувствовала непреодолимое желание задать мучивший меня вопрос. — Эти способности, о которых вы мне рассказали… Я так и не поняла одну вещь. Вы сказали, что очень мало, кто верит в древние легенды. Но если это так, то должно быть другое объяснение, почему именно волки так негативно на них влияют?
Учитель призадумался.
— Увы, у меня нет для тебя однозначного ответа. Ведь большинство из нас, к сожалению, об этом не раздумывают… Когда владеешь таким могуществом, разве станешь беспокоиться о неприятных мелочах? — Он иронично поджал губы. — Долгие годы я посвятил тому, чтобы изучить этот вопрос, и почти отчаялся. Одно дело — забытые древние легенды и необоснованные никакими научными фактами астрономические наблюдения (он небрежно кивнул в сторону дряхлого мистера Скрупа, который что-то рьяно доказывал молоденькой учительнице, брызгая на нее слюной), которые отвергает подавляющее большинство из нас… Другое — наше необыкновенная сила, которая ни разу не подводила нас ни с кем другим вот уже много веков. В том учебнике, который я тебе дал, остались некоторые мои заметки. Если тебе интересно, то просмотри их и, может быть, у тебя появятся какие-нибудь интересные мысли. Я, в свою очередь, буду несказанно рад, если ты поделишься ими со мной.
Тронутая его доверием, я все же сомневалась, что смогу догадаться до того, до чего не додумался сам учитель.
— Но… если вы так скептически настроены к связи между звездами и этой силой… — Мистер Честертон внимательно меня слушал, и я осмелела. — Тогда почему вы придаете такое значение созвездию Льва?
Учитель перевел взгляд на раскинувшуюся над нами звездную декорацию. Уголки его губ приподнялись.
— О, Алекс, несмотря на нашу могучую силу, мы тоже не лишены страсти к романтике. Разве не приятно думать, что сами звезды потакают нам, благословляя наше рождение? Да еще и знаком такого могучего и царственного животного, как лев? — Я ничего не ответила, и он продолжил. — Всем нужны символы, даже нам, — он покачал головой и вздохнул. — Правда это или необычное совпадение, своеобразная прихоть природы если угодно — думаю, мы никогда не узнаем.
Мы молча смотрели вверх, думая каждый о своем.
— Эти способности, — первая нарушила я паузу. — Мистер Честертон, честно говоря, я боюсь, что вы ошибаетесь на мой счет. Я понятия не имею, что это за сила, о которой вы все время говорите. Я никогда не чувствовала в себе ничего необычного, и я боюсь, что у меня ничего не получится, — я наконец-то озвучила свой самый большой страх перед следующим семестром.
— Для этого и существуют тренировки. Тебе не о чем беспокоиться.
Но его слова меня не убедили. Я мрачно думала о том, каким посмешищем предстану перед своими одноклассниками на уроках. Они здесь выросли и воспринимали эту необычную силу управлять другими, как само собой разумеющееся. Если в начале семестра мои одноклассники в основном молчали на переменах, то в последнее время они все чаще и чаще обсуждали предстоящие тренировки, словно это стало связующим их звеном. Мне оставалось лишь прислушиваться к их словам, пытаясь уловить что-нибудь полезное для себя. Однако это не помогало. Один раз я предприняла попытку расспросить об этом Уилла и Джин во время наших внеклассных занятий, но они не высказывали никакого желания об этом говорить, заявив, что знают об этом не больше меня. Но это была неправда.
— Кстати, твой друг Уильям…
— Уилл, — подправила я, пряча глаза. Неужели и мистер Честертон уже в курсе, что мы общаемся?
— Он уже говорил с тобой о соревновании?
Я помотала головой.
— Он не особо любит говорить обо всем, что с этим связано.
Мистер Честертон с пониманием кивнул. По его лицу я не поняла, плохо это или хорошо.
— Не вини его. Он поступает так не по собственной прихоти. Директор запретил твоим одноклассникам обсуждать это с тобой.
— Почему? — Я подняла на него недоуменный взгляд. — Что уже такого может быть в этом соревновании? Я уже все равно все знаю… Вы сами мне рассказали. Так почему нам нельзя об этом говорить?
Лицо учителя помрачнело.
— Не все, Алекс. Боюсь, я рассказал тебе не все.
Его слова и тон, которыми они были сказаны, отозвались внутри неприятным холодком. Я вспомнила наш разговор в его кабинете. Мистер Честертон действительно не упомянул тогда соревнование, а я была слишком подавлена, слишком ошарашена услышанным, чтобы вспомнить о нем.
Учитель вздохнул.
— Это самая древняя из традиций, соблюдаемых в этой школе. Хоть она и была немного изменена при нынешнем директоре, — он поморщился. По его виду я поняла, что изменений он не одобрял, но вынужден был смириться. — И она тебе не понравится.
Нехорошее чувство закралось мне в сердце, когда мистер Честертон устремил взгляд туда, где веселились Джин и Хлое. В первый раз я видела свою соседку по парте такой беззаботной. Ее сестренка заразительно смеялась, а Джин корчила ей милые рожицы, подражая ее смешной манере танцевать.
— Что вы имеете ввиду?
Мистер Честертон не отрывал взгляд от веселящихся сестер, и мне почему-то захотелось, чтобы он немедленно прекратил на них смотреть.
— Что это значит, мистер Честертон? — громче повторила я, пытаясь переключить его внимание на себя.