Начало
Шрифт:
Была у всего этого и плохая сторона — в боксах смердело. Мертвечиной, естественно, причём обычной, не оживавшей, я уже одно от другого отличать научился. А сочетание мертвеца необращенного с зомби поблизости всегда может дать один результат — морфа. А морфы — это очень, очень плохо.
— Палыч, давай наружу и открывай следующие ворота, — скомандовал я. — Сергеич, прикрывай его, Лёха, со мной.
Нечего напролом лезть. Если есть вероятность, что здесь тварь изменённая, то лучше продвигаться постепенно, запуская всё больше
— Всем! — обратился я. — Быть осторожными втройне, тут могут морфы быть, все признаки налицо.
В качестве ответа я услышал краткое грязное ругательство, произнесённое Татьяной. У неё под настроение не задерживалось.
Мы с Лёхой опустились на колено, стараясь глядеть под машинами, чтобы увидеть любое движение, если такое случится. Но было тихо, неподвижно. Когда ворота распахнулись, только пыль закружилась в лучах света.
— Ну что? — спросил оттуда Сергеич.
Его тень с автоматом наперевес трафаретом упала на бетонный пол.
— Да ничего в общем-то, — ответил я, затем скомандовал Лёхе: — Продвигаемся.
Сместились вперёд, попутно, на всякий случай, заглянув и в яму, и в кунг ближайшего к нам «Садко», но ничего враждебного не обнаружили. Дальше идти, да тесно… Но есть идея.
— Пал Палыч, а ключики от «Садка» не найдёте? — спросил я, выглянув из ворот.
— Найду, — кивнул он и наклонился над коробкой.
Погремев ключами, достал одну маленькую связочку дешёвых штампованных ключей, сжал в руке, спросил:
— Ты чего с ключами хотел?
— Выгонять машины по одной буду, чтобы место освобождать, — ответил я.
— Ты следи давай, я сам выгоню, — буркнул он. — Выгонялы нашлись, мать их яти.
Он положил ружьё в «Патруль», затем решительно вошёл в гараж и полез в кабину «водоканальной», неожиданно ловко для своего возраста подтянувшись. Нагнулся там под панель, чем-то щёлкнул, после чего стартёр бодро закрутил мотор, тот заревел, неожиданно громко в тесноте бокса, с лязгом врубилась передача, и высокая машина, грызя бетон могучими зубастыми покрышками, выехала на улицу, сразу освободив нам изрядное пространство для обзора.
— Не буду глушить, пусть греется! — крикнул Палыч с улицы и забежал обратно в бокс.
Следующей на очереди была «буханка», древнего вида УАЗ-2206, которая тоже завелась с пары оборотов. Фыркнула движком и, раскачиваясь взад-вперёд от холодного старта, с рычанием выползла из гаража. Пал Палыч подогнал её вплотную к работающей «водоканалке», выпрыгнул наружу.
Надо было открывать следующие ворота, чтобы выгнать что-то ещё. Я старательно прикидывал в уме, что вообще нам нужно отсюда взять.
Нет смысла забирать обычные заднеприводные «зилки» с фургонами мастерских. У нас и людей столько нет, и для бездорожья они так себе, прямо говоря. А вот два «Садко» — прямые наследники «шишиги», только кабина стала намного удобней.
В старой «шишиге» ехать на дальняк — это вроде пытки такой специальной, через неподвижность, дикую позу и отбивание колен, особенно если ты ростом удался. А в новом грузовике, судя по всему, очень даже нормально должно быть, кабина как кабина.
Пять «буханок» — это вечная ценность. Это больше, чем мы вообще рассчитывали. «Буханка» под тонну груза может везти или девять человек, если в тесноте, да не в обиде, и проходимостью она обычному УАЗу не уступает. Ну пару «буханок» нам, одну наверняка себе Пал Палыч возьмёт, а ещё… Доценке на что-то сменять? А на что? На патроны? Грузовики у нас и так есть… Зато у него топливо в бочках, он точно говорил.
Тем временем Палыч с Сергеичем открыли следующие ворота, и мы с Лёхой продвинулись ещё вперёд. За этими воротами, одна за другой, стояли над ямой уже две «буханки». Одна обычная, микроавтобусом, и вторая с грузовым отсеком, фургон с глухими железными стенками, только подштамповка под окна. Палыч с некоторым трудом завёл первую, но, перехватив мой вопросительный взгляд, сказал из окна:
— Ерунда, не бери в голову, тут свечи поменять надо, как раз собирались.
Сказал и быстро выгнал машину на улицу. Снова в гараж заглянул Сергеич, присел в проёме ворот с автоматом на изготовку.
— Серёж! — вдруг послышался голос Татьяны в наушнике. — Сюда, быстрее!
Это слышали все. Поэтому я только Лёхе крикнул: «Повнимательней здесь!» — и выбежал на улицу.
В машинах уже никто не сидел, движки у «крузака» с «Патрулём» были заглушены. Шмель с отцом и Татьяна стояли возле машин, глядя на двухэтажное конторское здание из жёлтого кирпича, вытянувшееся напротив.
— Что случилось? — спросил я, подбежав.
— Там что-то мелькало, — сказала она, указав на окна второго этажа.
Я присмотрелся, но пока в стёклах только отражалось тусклое свинцовое небо, типичное для грязного московского марта. Однако отмахиваться не стал, разумеется, зная, что тут что угодно может быть. Достал бинокль из подсумка, навёл на окна и опять ничего не увидел.
— Кто и что видел? — спросил я.
— Что-то двигалось очень быстро, словно как прыжками, — ответил Шмель.
Вид у него был настороженный, свой «укорот» он держал на изготовку, и даже на верхней губе испарина выступила — для Шмеля верный знак волнения.
— Верно, скакало там что-то, — подтвердил Степаныч, тоже заметно напуганный.
— Блин… — выругался я. — Если прыжками, на морфа похоже. Тот, которого я видел, прыгун хоть куда был.
— Что делать будем? — послышался в наушнике голос Лёхи, слышавшего весь наш диалог.
— Торопиться будем, — сказал я. — Ещё одну «буханку» выгоняем и второго «Садка» и сваливаем. Получится — ещё приедем, не получится — и чёрт с ним, есть что на обмен предложить. Ладно, я к тебе. Следите за окнами!