Начатки Крэя
Шрифт:
— Все хорошо, ты в безопасности, все в порядке, милый. Эй, Жень, иди сюда!
— Немчик очнулся?
Из-за угла вышел усатый мужчина в военном кителе. Не похожим на форму, которую знал Крэй. Фасон, пошив… Иное. Но то, что он военный — понятно мальчику сразу. Погоны, нашивки…
— Прекращай, мы тут все — немчики, забыл, что не в Советах уж?
— Забудешь тут, баб Лен. На немецком чай говорю с вами, не русском.
— Кончай паясничать, ребенка надо в чувства привести.
Крэй лежал молча
— Парень, как звать тебя?
Усатый военный присел на край кровати и с суровым видом смотрел на Крэя, без капли жалости в глазах. Скорее, как на неизвестного врага, анализируя, размышляя, что с ним делать. Казнить или помиловать?
— Крэ… — мальчик закашлялся, — Крэй.
Настоящее свое имя парень оставил далеко позади и забыл про него. Имя, которое он придумал себе при встрече с Монахами, понравилось куда больше, чем данное родителями.
— Крэй, ты из Гитлерюгенд? Дойчес юнгфольк?
— Что? Дойчес что?
На лице парня красовались не только капли холодного пота, но и искреннее удивление.
Бывалый солдат не привык сразу верить на слово и продолжил допрос.
— Пимпфам ты? Отвечай!
Солдат прикрикнул, резко, дерзко. На детей нацистов в этом возрасте такое работало всегда, маленькие дети не выдерживали прессинга, особенно в стрессовых ситуациях, в коей Крэй и находился. Только солдату Евгению, прошедшему фронт, на чужбине, совсем близкому к победе над врагом, даже рядом не приходило в голову, насколько стресс мальчика Крэя велик. И почему.
— Я не знаю! Pumpflein? О чем вы?!
Вместе с влагой, исходящей из кожи, теперь появилась и влага соленая. Слезы непроизвольно потекли по щекам несчастного потерянного мальчика.
— Женя, прекрати, видишь же — он не нацист!
Хелена, урожденная немка, участвующая в Германском Сопротивлении все эти годы, добрая и познавшая жизнь женщина, сразу распознала в мальчике чистую душу. Евгений должен был убедиться до конца. После такой проверки любой мальчуган бы выдал все.
— Прости, парень. Обязательства.
Крэй плакал. Он не понимал, что происходит. Ему плохо, начинало тошнить.
— Неси таз, скорее!
Как раз вовремя, мальчика вырвало в принесенную Евгением бадью.
— Вот так, тише, тише милый.
— Воды, прошу…
Евгений открыл фляжку и поднес ко умоляющему в жажде рту Крэя. Жадно, ненасытно больной мальчик осушил ее до дна.
— Как тебя в лес занесло без рубахи, без шапки, скажи хоть? Причем в чащу такую глубокую. Если б наши случайно не наткнулись, поминай как звали… Прости еще раз, что накричал.
— Я… Я…
Крэй не знал, что ему ответить. Он и правда — не знал и желал узнать ответы.
— Я не знаю. Я продавал безделушки, с братом выпил глинтвейну, заел пирожком…
— Так, продолжай малец, ну…
— В следующее мгновение — оказался закопан в песке на берегу, палило солнце… До этого зима, а затем вдруг лето…
Баба Лена и Евгений переглянулись. Солдат цокнул языком.
— Я разделся, было жарко. Затем вниз, лечу… Падаю. Кубарем валюсь вниз… Потом мягкая ватная розовая река, необычные деревья… И я уснул. И вот я здесь… Где я?
— Кведлинбург, Германия. Знакомо? Узнаешь название?
Солдат всерьез обеспокоился за мальчишку. Горячка и бред — недобрые знаки.
— Да, я здесь вырос…
— Родителей как зовут, где живут?
— Они… Умерли. Давно, от болезни. Я с братьями живу в монастыре…
— Понятно. Отлеживайся, мы за тобой присмотрим. Скоро будешь как новенький! Баба Лен, на минуту можно вас?
— Нет, милок, нельзя! Видишь — за парнем уход нужен. И так понимаю, без слов. Тише, тише родной, на, еще попей водички и отдыхай. Все будет хорошо…
* * *
Девочки по бокам лежали в тихом ужасе. Боясь перебить и задать лишний вопрос, они тяжело дышали. Уже сухие, уже согретые. Но им неуютно и грустно. Они чувствовали всю ту боль, что испытал тогда я. Просидев в тишине пару минут, Кварта выдернула меня из раздумий о прошлом.
— Крэй, а что дальше? Ты опять переместился? Как ты так жил, это же…
— Ужасно? Да, это ужасно, отвратительно, страшно, мучительно. Но — я жил. И успокою — ребенком я так пропрыгал по кочкам не много. До следующего скачка прошло три с лихом года.
— Ты жил в Кведлинбурге все эти годы?
— Нет, в СССР, на Севере. Меня с собой увез Евгений в Териберку. Решил, что мне будет лучше под боком у выигравшей Войну страны, усыновил и обучаться отправил… Русский изучить за полгода, с ним общаясь — не так сложно. Сказал, у меня талант к языкам, — я улыбнулся.
И правда, талант, сейчас точно стало понятно.
— А дальше? — Секунда посмотрела на меня пронизывающим и грустным взглядом.
— А дальше…
В медбей зашел капитан корабля.
— Cu cio estas en ordo?
— Ordo! — ответил я.
Первое правило нового для себя языка — повтори последнюю фразу. Обычно вначале это всегда вопрос типа: «Все в порядке?». Надеюсь, я угадал и не нагрубил. Толстенький усатый капитан в годах очень вежлив, учтив, и в глазах читается забота. Как сказал мне в свое время, когда я еще вел счет годам, Евгений: «Ты хорош в двух вещах. Понимать языки, и понимать людей».
И я понимал: человек стоящий перед нами — хороший человек, не желавший зла.