Начинали мы на Славутиче...
Шрифт:
В течение только одного апреля разведподразделения корпуса провели 245 вылазок в тыл врага. В результате было захвачено 2875 гитлеровцев, 193 важных документа, 138 пулеметов, 1266 винтовок и 48 автомашин. Штаб всегда был хорошо осведомлен о положении и намерениях противника. Так, 10 апреля был раскрыт замысел немцев ввести на следующие сутки в бой против нас 25-ю танковую дивизию и бригаду СС «Богемия». Мы, разумеется, немедленно приняли ответные меры.
Наступление на Братиславу между тем продолжалось. Стремясь удержать этот важнейший политический и промышленный центр Словакии, гитлеровцы на подступах к нему создали мощный оборонительный рубеж с развитой системой инженерных заграждений. Сам город они превратили в сильно укрепленный узел обороны.
Учитывая все это, генерал М. Ф. Григорович настойчиво требовал от командиров дивизий ускорить продвижение, чтобы не отрываться от противника и, как говорится, на его плечах ворваться в город. Для ведения уличных боев в пилках были заранее подготовлены штурмовые группы.
2 апреля с ходу части корпуса форсировали Малый Дунай и завязали бой за Братиславу, имея все три дивизии в одном эшелоне. Первым на противоположный берег переправился 932-й полк 252-й стрелковой. В течение ночи там были уже все наши стрелковые и артиллерийские части. Полки 19-й дивизии, действуя на узком участке вдоль северного берега Дуная, вышли во фланг противнику, оборонявшемуся на восточной окраине Братиславы. Сосед справа — 25-й гвардейский стрелковый корпус уже вел бой на подступах к северной окраине города. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление, неоднократно переходили в контратаки. Бой шел буквально за каждый дом. Особенно эффективно здесь была использована артиллерия. По предложению полковника Матыша она распределялась с учетом характера предстоящих боев. Вся полковая артиллерия и пушечные батареи дивизионных артполков вошли в состав штурмовых групп. Гаубичные же батареи были сведены воедино и использовались централизованно — в руках командира корпуса это была ударная огневая сила, которую он использовал по собственному усмотрению в интересах всех соединений.
Большую роль в уничтожении огневых точек противника в домах и подвалах играли истребительно-противотанковые орудия, выдвинутые в боевые порядки пехоты для ведения огня прямой наводкой. Они подавляли внезапно возникающие цели, расчищая путь пехоте. Результативным оказался и огонь восьмидесятидвух — и стадвадцатимиллиметровых минометов. Вес этих систем был сравнительно невелик, и расчеты легко переносили их в разобранном виде через созданные противником препятствия. Минометчики не отставали от пехоты, быстро занимали позиции за стенами домов и открывали внезапный огонь.
Искусно маневрировал своими подразделениями в уличных боях командир одного из минометных дивизионов капитан А. П. Санкин. Поддерживая наступление пехоты, он выдвигал свои батареи вплотную к атакующим цепям и вел стрельбу на первом заряде. Эффективность огня была очень велика, так как корректировка его велась непосредственно с передовых позиций поля боя. Разведчики взводов управлений продвигались вместе со штурмовыми группами, вслед за своими разрывами и тут же давали поправки в исходные данные для батарей — цели накрывались безошибочно.
Преодолевая сопротивление противника, части корпуса стали обходить его группировку, располагавшуюся в районе заводов на восточной окраине и в центре города. В полдень 3 апреля начали поступать доклады об успешном продвижении частей.
«Вышел к северо-восточной части Млыница, веду бой за кварталы сорок четыре и сорок пять», — сообщал командир 25-й гвардейской дивизии полковник А. М. Переманов.
«Овладел районом
И лишь в 252-й дело немного застопорилось. Когда я по поручению генерала Григоровича приехал на командный пункт дивизии, генерал Иван Александрович Горбачев устало сказал:
— Городскую радиостанцию, как было приказано, мы взяли и отдельными домами южнее ее овладели, а вот дальше продвигаемся с большим трудом…
Вид у комдива был неважный: он, как выяснилось, не спал уже двое суток. Дело в том, что в полосе наступления дивизии была расположена крепость-град, построенная в давние времена на высоте, господствующей над центральной и южной частями города. Гитлеровцы приспособили ее к обороне. Стены почти трехметровой толщины надежно их прикрывали. В крепости находился пехотный полк, усиленный специальной крепостной ротой и несколькими дивизионами артиллерии. Левофланговый полк 252-й дивизии предпринял несколько попыток овладеть градом, но все они были отбиты со значительными для нас потерями.
— Что намерены предпринять? — спросил я генерала Горбачева.
— Хочу подтянуть артиллерию. Сделать перегруппировку сил. И снова будем атаковать…
— Да, надо как следует подготовиться, прежде чем опять начинать штурм, — сказал я комдиву, — а мы постараемся вам помочь.
Вернувшись на командный пункт корпуса, я доложил М. Ф. Григоровичу о положении дел в дивизии. Он согласился, что атаки на высоту с градом следует приостановить, чтобы избежать неоправданных потерь.
Нашу беседу прервал приезд командарма. Генерал Михаил Степанович Шумилов ненадолго заехал к нам по пути в 25-й гвардейский стрелковый корпус, дравшийся на самой северной окраине Братиславы. Мы познакомились с командующим всего несколько дней тому назад, когда корпус только что вошел в состав 7-й гвардейской армии. Он приехал к нам в город Дунайска-Стреда, где располагался штаб, и пробыл там часа полтора-два. Все, кто был на командном пункте, представились командарму. М. С. Шумилов заслушал подробный доклад генерала Григоровича о боевом составе, укомплектованности корпуса, о политико-моральном состоянии его личного состава. Затем он в свою очередь поставил перед нами задачи, указал на особенности предстоящих боевых действий.
Командарм и на сей раз произвел на нас приятное впечатление. Он был высок ростом, слегка грузноват и добродушен. Держался запросто, разговаривал весело, с улыбкой.
— Так где же вы споткнулись? — спросил он, едва мы спустились в подвал, где располагался командный пункт корпуса. — В чем задержка?
Григорович доложил о положении дел в корпусе, в том числе и о затруднениях, возникших на участке 252-й стрелковой дивизии.
— И что же вы решили? — спросил Михаил Степанович. — Какие меры думаете предпринять?
— В течение ночи, — ответил комкор, — создадим два штурмовых отряда, по стрелковому батальону в каждом. Усилим их самоходками, орудиями прямой наводки, огнеметными и инженерными подразделениями, подтянем тяжелую артиллерию… И с утра возобновим штурм.
Шумилову этот план понравился. Он одобрил его, а в ответ на просьбу об авиационной поддержке атаки сказал:
— Об этом можете не беспокоиться. Я позабочусь, чтобы действия ваших штурмовых отрядов были надежно обеспечены с воздуха. С рассветом удар по крепости нанесет пятый штурмовой авиационный корпус генерала Каманина.
Уезжая, Шумилов с улыбкой заметил:
— Спешу к Осташенко в двадцать пятый гвардейский корпус. Вам придется вместе с ним продолжать штурм Братиславы. Надеюсь, вы подружитесь.
После отъезда командарма мы приступили к тщательной подготовке штурма. Все получилось так, как было задумано. Утром 4 апреля после авиационной и артиллерийской подготовки части корпуса перешли в атаку. Крепость была довольно быстро взята. С этим успехом нас поздравил член Военного совета 7-й гвардейской армии генерал А. В. Мухин, приехавший к нам в полдень.