Начинающий писатель
Шрифт:
– Что стало с твоими книгами?
Она протянула рукой по плечу.
– Я сжег то немногое, что не смог сбавить в макулатуру.
– Как?
Кровать слегка заскрипела – она видимо приподнялась.
– Очень просто. Взял и сжег. У меня в общежитии есть котельная – местный книжный крематорий. Там сгорело столько творческих сил и желаний, что одному богу известно, как эти бесчувственные железяки не ожили и не начали блевать.
– Зачем ты так говоришь?
– Это все в прошлом. Забудь. Теперь этих книг нет. Точнее одна осталась, но я не открывал ее с того самого момента, как все это случилось.
– Покажешь мне?
Она вдруг перевалилась
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…
– Ну хорошо, – капитулируя, произнес я, – правда не пойму зачем тебе это?
– Мне интересно. Ты писатель. Никогда не общалась с писателями, – потом стыдливо опустила глаза, добавила – тем более никогда не спала с ними.
– Думаешь, тебе понравится?
– Ну если ты пишешь так же классно, как и занимаешься любовью – определенно.
Любовь? Разве она у нас была? Быть может это просто интрижка. Секс на вечер и разбежались. Я думал над этим, пока она, выпорхнув из-под одеяла, совершенно голая продефилировала в полупустой комнате к своему шкафу и не начала одеваться. Размышлял на долго ли у нас это? Я ведь ее совершенно не знал. Тот раз в банке мне даже в голову не пришло, что все может произойти именно так. Бар, незнакомка, книги, пьяный угар и утро в объятиях прекрасной кассирши. Какой-то парадокс, перемешанный с мистикой, но мне хотелось вновь вернуться туда. В этот запыленный, шумный бар, в распахнутые руки барной стойки, прямо к ним, к разноцветным бутылям с алкоголем. Погрузиться в туман, увидеть ее, услышать голос, поговорить о книгах, о творчестве. Спросить, что мне сделать, чтобы наконец стать тем, кем я мечтал быть уже очень давно.
Но как это часто бывает ничто и никогда не случается именно так как хочется тебе. День тянется слишком долго, вечер подозрительно оттягивает свое появление на горизонте, а ведь только начало десятого утра!
Я встал следом за ней, когда все ее прекрасное тело спряталось в привычной одежде, укуталось словно мотылек в свой маленький кокон и стал безличным, чтобы ночью опять превратиться в бабочку.
Мы пили чай как муж и жена. Обсуждали новости, читали газеты, планировали день, словно меня и ее уже связывает нечто большее, чем просто секс по пьяне, где имена и фамилии всегда обретают ложный оттенок и возраст уже не играет никакой роли.
– Я иду в магазин, – начала она, – поможешь мне?
– Конечно, но разве тебе не на работу?
Она улыбнулась.
– Сегодня выходной.
На улице по дороге в ближайший супермаркет, я увидел что нахожусь почти в другом конце города. На самом его отшибе, в спальном районе. Если бы можно было провести черту от общежития и до этого места, то все бы уместилось как раз в противоположных концах. Наши миры, где жил каждый из нас, были полными антиподами. Здесь практически отсутствовала суета, люди не бегали толпами от одного здания к другому, не оккупировали остановки рано утром, не кричали уступить дорогу и не сигналили клаксонами, требуя привилегированной полосы. Здесь будто вымерла тревога, уступив место буддийскому спокойствию и рассудительности. Такая же обстановка встретила меня и в супермаркете. Толпы людей, словно сделанных из воска, стояли у касс и мирно ожидали своей очереди. Тихо пищал детектор на столе у женщин-кассиров, охранник внимательно осматривал посетителей. Мы прошли вдоль длинных рядов, подхватив с собой тележку и уже через несколько минут наполнили ее до самого верха. Хлеб, молоко, алкоголь на похмелье, десятки различного товара о которых я и не мог догадаться, сейчас лежали у меня перед глазами, пролетая через руки толстенькой кассирши, увеличивая размер оплаты небывалыми темпами.
– Оплачивать карточкой?
– Нет, – вклинилась моя «жена». – Наличными. – потом повернулась ко мне и легонько поцеловала в щечку.
Внутри взыграло мужское самолюбие. «Наверное эта толстуха подумала, что я подкаблучник? Что у меня нет денег и я вообще нищий. Да как она посмела!» Внутри меня бурлил вулкан, готовый взорваться в любую секунду. У меня есть деньги! Я могу оплатить все сам! Клянусь, если бы мы не вышли вовремя из зала и двери за нами не захлопнулись в миг моего максимального возмущения, меня вряд ли что смогло остановить. Но…
– Я не мог их потерять.
– Что ты сказал? – она повернулась ко мне. – Прослушала.
– Деньги! – вдруг вскрикнул я. – Они были здесь! В кармане! Я точно помню.
Но дело обстояло иначе. Карманы оказались пусты – не было даже одной маленькой монетки. Все, что Евгений передал мне в знак помощи испарилось самым непостижимым образом, оставив меня в очередной раз на мели.
– Я уже все оплатила. Чего ты?
– Мои деньги! Черт! Я посеял последние сбережения!
Разочарованию не было предела. Вывернув наизнанку пыльные карманы и убедившись в последний раз, что они пусты и от денег остались лишь воспоминания, мои глаза тут же наполнились слезами. Как у маленького ребенка, у которого только что отобрали мечту, заставили забыть о большой и мягкой игрушке, обещанной купить ему на день рождения, я рыдал внутри себя навзрыд, глотая слезы и упрекая себя в невнимательности и рассеянности.
Последние несколько сот метров до дома прошли в полном молчании. «Жена» старалась не тревожить меня и мысли накинулись как озверевшие дикари. Уже в лифте, поднявшись на нужный этаж, я спросил ее о том, не говорил ли ничего о них, когда я попал к ней домой?
– Так ты все-таки ничего не помнишь, – ее взгляд стал враждебным.
– Не то чтобы…
– Я так и знала.– она быстрым шагом направилась к двери и вставила ключ в скважину. – Сразу подозревала, но ты на время убедил меня в обратном.
Теперь скрывать это было затруднительно. Войдя на кухню, я сел напротив нее и принялся помогать раскладывать продукты, но она отмахнулась от помощи, бросив что-то вроде «без тебя разберусь». Наверное, ее коробило даже не то, что мы переспали друг с другом, а те слова, которые были сказаны мною в ту ночь и о которых я даже понятия не имел, ибо действительно не помнил ничего, что произошло после посиделок в баре.
– Ты говорил, что любишь меня, – вдруг вырвалось из ее груди. – Пел как соловей, только пьяный вдрызг, а я дура поверила тебе.
Пожал плечами и молча продолжил слушать.
– Какая же дура!
Она схватила пакет с молоком и швырнула его в сторону холодильника. Содержимое выплеснулось и вся поверхность металлически-серого дверца окрасилась в белоснежный молочный цвет. Капли струйками стекали до самого пола, где вскоре образовали солидную лужу. Вместе с плачем она продолжала выдавливать из себя те остатки слов, что еще находились в ее памяти с того вечера.
– Немного, – ответил я.
– А что из тебя еще можно было выжать, – ее покрасневшие глаза посмотрели на меня, – ты был пьян и едва мог говорить, правда к твоему счастью на эрекции это никак не сказалось, что очень удивительно.