Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944

Ковалев Борис Николаевич

1 ГАНПИНО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 139. Л. 34–35.

2 АУФСБНО. Д. 1/7187. Л. 41.

3 ГАНПИНО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 139. Л. 36–38.

4 АУФСБНО. Д. № 43689. Л. 85.

5 Там же. Д. 1/6995, Т. 1.Л.23.

6 Там же.

7 Там же.

8 Там же. Л. 26.

9 Там же. Л., 56.

10 Там же. Л.,46.

11 Там же. Д. 43689. Л. 3.

12 Там же. Л. 30.

13 Там же. Л. 86.

14 Там же. Л.87.

15 Там же.

16 Там же. Л. 20.

17 Там же. Л. 37 об.

18 Там же. Л. 39 об.

19 Там же.

Л. 57 об.

20 Там же. Л. 71.

21 Там же. Л. 75.

22 Там же. Л. 146 об.

23 СРАФ УФСБ СПбЛО. Арх. № 19344. Материалы о немецких разрушениях и зверствах, о деятельности разведывательных и контрразведывательных органов противника в районах Ленинградской области, подвергавшихся оккупации. Л. 107 об.

24 Там же. Л. ПО.

25 ГАБО. Ф. 2521. Оп. 1. Д. З. Л. 30.

26 ГАСО. Ф. 8. Оп. 8. Д. 13. Л. 13.

27 ГАБО. Ф. 2521. Оп. 1. Д. З. Л. 30.

28 ГАОО. Ф. Р-159. Оп. 1. Д. 25. Л. 2.

29 Там же.

30 АУФСБСО. Д. 17665. Л. 87.

31 ГАНПИНО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 121. Л. 127–128.

32 Материалы архивной группы Академии ФСБ РФ «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Коллекция документов

33 АУФСБНО. Д. 1/6995, Т. 1. Л. 2.

34 АУФСБСО. Д. 14565. Л. 127.

35 ГАНО.Ф.Р-2112.Оп.1.Д.4.Л.5.

36 Там же. Л. 6.

37 Там же. Л. 7.

38 Там же. Л. 4.

39 ГАОО. Ф. Р-159. Оп. 1. Д. 25. Л. 2.

40 Там же. Л. 3.

41 Там же.

42 АУФСБНО. Д. 1/6995. Т. 1. Л. 42.

43 ГАНПИНО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 139. Л. 47.

44 Там же. С. 48.

45 АУФСБНО. Д. 1/6995. Т. 1. Л. З.

46 АУФСБОО. Ф. 11. Оп. 1, портфель 2. Об особенностях немецкого военно-административного режима и возможностях нашей агентурной работы в оккупированных районах Орловской области и некоторых районах других областей: Справка. Л. 29.

47 АУФСБНО. Д. 1/6995. Т. 1. Л. 47.

48 Гриднев В. М. Борьба крестьянства оккупированных областей РСФСР против немецко-фашистской оккупационной политики (1941–1944). С. 85.

49 ГАОО. Ф. Р-158. Оп. 1. Д. Зд. Л. 2.

50 Там же.

51 ГАНО. Ф. Р-2113. Оп. 1. Д. 17. Л. 11.

52 ГАСО. Ф. 8. Оп. 8. Д. 13. Л. 13.

53 ГАОО. Ф. Р-159. Оп. 1. Д. 8. Л. 14 об.

54 Там же. Ф. Р-3681. Оп. 1. Д. 25. Л. 3.

55 Там же. Ф. 159.0п. 1.Д. 1.Л.36.

56 Там же. Ф. Р-158. Оп. 1. Д. Зд. Л. 2.

57 ГАНО. Ф. Р-2110. Оп. 1. Д. 35. Л. 1.

58 ГАСО. Ф. 8. Оп. 2. Д. 356. Л. 30.

59 ГАОО. Ф. 1283. Оп. 1а. Д, 33а. Л. 16.

60 ЦГАИПД. Ф. 0-116. Оп. 9. Д. 602. Л. 25.

61 ГАНПИПО. Ф. 9952. Оп. 1. Д. 4. Л. 5.

62 Сергунин И. И. Давали клятву партизаны. С. 307.

Глава 5. Судебная система

Следует отметить, что в первые месяцы войны, рассчитывая на то, что план молниеносной войны с Советским Союзом будет в ближайшее время успешно доведен до конца, немецкие оккупанты не особо считались с мирным населением. Но если в прифронтовой полосе расправы над ним совершались без какого-либо юридического оформления, то в более глубоком тылу оккупанты создали судебную систему. Гитлеровские суды носили чисто формальный характер, так как ими выносились приговоры, заранее намеченные нацистами ¹.

В августе 1941 года рейхсминистр Восточных областей Альфред Розенберг издал указ о вынесении приговоров о смертной казни лицам, не повинующимся оккупационным властям. В этом указе, в частности, говорилось: «Местное население обязано вести себя в соответствии с немецкими законами и приказами, изданными для них немецкими властями. Поскольку местные жители не являются немецкими подданными или лицами немецкой национальности, они подлежат… особому положению о наказаниях», причем наказанием могла быть либо смерть, либо каторга.

Указом устанавливалось, что «дела» советских граждан рассматривают специальные суды. Если же такой «суд» не мог в короткий срок прибыть на место, то «дело» решалось немедленно в военно-полевом суде. В состав последнего согласно указу входили: председатель (командир батальона или командир отряда охранной полиции и выше) и два полицейских или эсэсовца. Военно-полевой суд практически выносил только два вида наказаний: смерть или заключение в концлагерь (вместо каторжной тюрьмы) ².

Уже в первые дни оккупации нацисты выработали свой стиль общения с русским населением. Он был весьма жестким. Военнообязанные, не вставшие на учет, объявлялись партизанами и подлежали расстрелу. Жителей сел и городов обязывали сдавать все оружие, а также «…имущество Красной Армии, поскольку оно является военным трофеем, кто похитит военное или чужое имущество, будет как грабитель, тяжело наказан». В случае необнаружения виновных, отвечали перед оккупантами все жители данной местности ³.

За хищение продовольствия и имущества, принадлежащего германской армии, обвиняемые присуждались к каторжным работам или к смертной казни. За прослушивание советских или английских радиопередач виновные приговаривались к трем-пяти годам каторги. За хранение оружия или боеприпасов «особые германские суды» приговаривали к казни и лишь в отдельных случаях — к каторжным работам.

В своих приказах и распоряжениях, обращенных к русскому населению в первые дни оккупации, нацисты прямо указывали, что за отсутствием судебных органов все споры решают представители «русской администрации» — старосты и бургомистры. Они должны были решать все дела, опираясь на свои собственные представления о справедливости. Но при совершении опасных преступлений, староста вместе с понятыми был обязан доставлять виновного на расправу немецким властям ⁴.