Над пропастью во лжи

Успенская Светлана Александровна

– Коркин? Знаю, знаю! – обрадованно потер сухонькие ручки Иван Егорович. – Что о нем можно сказать? Энциклопедически образованный человек, профессор богословия, кандидат философских наук, прилежный прихожанин, примерный семьянин. Несколько ортодоксален, конечно, но по нынешним временам это скорее достоинство, чем недостаток. Близко с ним я никогда не сталкивался. Так, виделись несколько раз, беседовали на общие темы… Умнейший человек!

Я помрачнела. Человек без недостатков очень опасен. С такими людьми трудно сотрудничать. И бороться с ними тоже трудно.

– Говорите, подал

на вас судебный иск? – оживился Сергачев.

Да… По статье 239 (Организация объединений, посягающих на личность и права граждан). Ну, вы знаете, эти навязшие в зубах голословные обвинения в тоталитаризме и в промывании мозгов… Обзывает наше движение заокеанской сектой, призванной зомбировать русских людей, только и мечтающих о православии и народности…

– О, да это его любимая идея – православие и народность! На эту тему мы спорили с ним до хрипоты во время оно…

– …поэтому хотелось бы, чтобы именно вы возглавили наше представительство на процессе, Иван Егорович… Собираемся обратиться за поддержкой к представителям корейской церкви Муна, братству Виссариона, «Богородичному Центру», кришнаитам, «Церкви Христа», «Церкви последнего завета», «Свидетелям Иеговы» и другим…

– А как насчет «Аум Синрике»? – быстро спросил депутат.

– Нет, что вы! – Я даже взмахнула рукой, будто защищаясь (жест, обычно вызывающий доверие у собеседника и отметающий зародившиеся было подозрения в неискренности). – Слишком уж это одиозная секта! После того как экстремисты «Аум» распылили ядовитый газ в токийском метро, ни один приличный человек не согласится, чтобы его имя прозвучало рядом с ними. А мы – очень, очень приличные люди!

Глухо хрупнула гранитная крошка под ногами, прошелестел ветер в кронах молодых рябинок. Мы прогуливались по дорожкам молодого, еще не поднявшегося от земли сада.

Видно было, что мой собеседник колеблется.

– Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы мое имя связывали, например, с «Белым Братством», «Народным храмом» или с одиозными «Божьими Детьми», – запинаясь, пробормотал он. – Даже высокие идеалы свободы совести не могут оправдать кровавых ритуалов и насилия над несовершеннолетними.

– Вы правы, эти секты безвозвратно скомпрометировали себя, – заверила я. – К тому же по численности они очень незначительны. Конечно, Иван Егорович, наш разговор предварительный, не обязательно давать ответ немедленно. Поразмышляйте, прикиньте, взвесьте плюсы и минусы…

Но опасливые колебания все же взяли верх.

– Не думаю, что я соглашусь, – качнул головой расстрига.

– Не спешите с ответом. Процесс будет громкий, – будто бы не расслышала я, – интерес журналистов нам обеспечен. Тему тоталитарных сект нынче не муссирует в прессе только ленивый. Благодатная тема! Да и телевидение обязательно будет освещать процесс. А ведь скоро выборы… Вы знаете, сколько стоит минута рекламы на центральном канале?..

Это был ход, после которого депутат обязан был капитулировать, я знала его больное место. Ведь после громкого скандала шесть лет назад о Сергачеве почти забыли, и вот такой удобный шанс засветиться на публике… На носу выборы, шанс попасть в новую Думу есть только у того, кто будет как можно чаще мелькать по ящику…

– Я должен все тщательно взвесить, – задумчиво произнес Сергачев, провожая меня до машины. По его голосу я поняла: он почти готов. – Свое решение сообщу вам позднее.

– Мы в нем уверены! – На прощание я крепко тряхнула его узкую руку с розовыми, какими-то дамскими ногтями. – Ваш гонорар за участие в процессе мы обговорим позднее… Вы же знаете, мы никогда не скупимся!

– Да-да, конечно… До встречи!

Автомобиль тронулся, и кирпичный, мрачно-средневековый особняк скрылся в вечереющей мгле, будто провалился в омут.

Из машины звонить боссу с отчетом я не стала. Имеющий уши да услышит, а шофер хоть и преданный член Организации, но все же его низшее, ненадежное звено. Одним словом – категория D…

Набрала номер нужного отдела, назвала свою фамилию и произнесла:

– Буду через час. Мне нужен свободный сотрудник и доступ к базе данных.

Подобный звонок офицера по особым поручениям обязателен к исполнению, даже если он, паче чаяния, раздастся в четыре утра (бывало и такое). И хотя уже смеркалось, окна информационного отдела ожидающе светились на втором этаже.

Шофера я отпустила. Доберусь на такси.

– Что вы, Марина Леонидовна! – запротестовал Володя. – Я подожду вас.

– Езжай домой. – Это звучало как приказ.

И он уехал. Уехал к своей семье, к жене и ребенку, в свой убогий, куцый быт, бесконечно унылый, бесконечно однообразный, как туристическая поездка по пустыне, где резиновую бесконечность времени и однообразие пейзажа скрашивают лишь изредка возникающие фантомы: миражи дворцов, пальм, брызгающих влагой фонтанов у кромки горизонта…

Коротко стриженная девушка в очках, смущенно удушая в кулачке скулодробящий зевок, торопливо поднялась навстречу.

– Меня интересуют вот эти двое. – Я выложила на стол листок с крупно написанными фамилиями. – Что у вас есть на них в базе?

Легкие пальцы с острыми ноготками, обрадованные работой, вспорхнули над клавишами.

– Только общие сведения… Сергачев проходит у нас по общему разделу, а Коркин – в разделе «Анти».

В разделе «Анти» содержатся компрометирующие сведения о людях, когда-либо причинивших вред Организации, либо намеревавшихся причинить таковой, либо выражавших негативное отношение к идеям нашего духовного отца Дэна Гобарда. В разделе «Анти» Коркин у нас проходит под номером один. Даже начальник налоговой инспекции района, где находится офис Центра, не доставил нам столько неприятных хлопот, сколько этот тщедушный человечек в толстых роговых очках и стоптанных рыжих ботинках из «Детского мира».

Зашуршала бумага, медленно выползая из принтера… Я бегло пробежала текст. Негусто! «Профессор богословия, известный религиовед… Работы… Изданные книги… Контакты… Семейное положение…» Интересно, куда смотрит наше Информационное управление? Моровая язва современности, противник номер один нашей Организации, судя по отчету, представляется эдаким бескрылым ангелочком в очках, буквоедом, чахнущим над книгами. А где, скажите на милость, внебрачные связи? Где подкуп, взятки, растраты, где личные пристрастия? Ну, хоть что-нибудь!