Над судьбой
Шрифт:
Прошло еще несколько суток. Все звери оказались зажаты между непреодолимыми рвом и стеной из частокола и всадниками.
Вперед выдвинулась группа жрецов, приступивших к исполнению ритуального танца. Необходимо было умилостивить дух каждого животного. Жрецы пели священную весню. Люди и звери - это одно целое. Бизон ест траву, а человеку необходимо мясо. Есть ли в этом его вина?
Жрецы благодарили Гичи-Маниту за заботу о людях, просили покровительства и поддержки. От группы жрецов отделился Познавший Древо.
Великий Жрец первым начал охоту и поэтому выглядел особенно торжественно. Он расплел косы. Ничто не должно стеснять
На лицо его, выкрашенное в дарующий плодородия земли зеленый цвет, были нанесены желтой краской две молнии - знаки мощи и быстроты. Лоб украшал такого же цвета полукруг - сияющий небесны свод.
Длинная рубаха из кожи молодого оленя украшена и на груди и на спине большим круговым орнаментом, оберегающим своей магической силой от вражеских стрел и пуль, злых духов. Плечи и рукава расшиты иглами дикообраза и отделаны бахромой из драгоценных шкурок горностая.
Верх рубахи, покрытый сине-зеленым цветом, символизировал небо и мир, низ - красно-коричневым, соответствующим земле и войне. Вся она была украшена рисунками и знаками, прославляющими деяния жреца. Поперечные полосы на рукавах указывали на число убитых врагов, подковы - на количество захваченных лошадей, а нарисованные трубки показывалия, сколько раз был он предводителем боевого отряда.
Грудь жреца украшало несколько медалей, очень редкостных и особо ценимых на равнинах предметов. Познавший Древо снял их с побежденных врагов. Черные волосы чередовались со светлыми. Тут же вшитые конские волосы символизиовали захваченных лошадей. Часть из них, выкрашенная в красный цвет, обозначала убитых под жрецом мустангов. Величавой, полной гордости и достоинства походкой он вышел вперед.
И тысячеголосое эхо как магическое заклинание разнесло над округой эту наполненную глубокой искренностью просьбу.
– Простите нас, братья!
– прокричал жрец. Блеснула тетива. Звонкая стрела вонзилась в шею могучего белого бизона. Пронесся гул одобрения. Развязка наступила быстро. Все вокруг было усеяно тысячами тел убитых животных.
Детей, молодых самок, часть самцов оставили в живых. Люди расступились и звери стремглав помчались через проходы, спасая свою жизнь. Через год будет новая охота. Пусть звери растут. Зима уже никого не пугала голодом.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Осень 1773 года выдалась сухой и очень теплой. В междуречье Извилистой и Мутной рек кипела жизнь. Бизонам приходилось тесниться, уступая место растущим табунам мустангов, немногочисленным стадам коров. Робко прижавшись к берегам рек, то здесь то там появлялись небольшие квадратики полей, засеянных в основном хлопком и маисом. Зеленели на гядах овощи, первым фруктовые деревья под благодатными лучами солнца наливали соками свои плоды.
Всесторонняя помощь франков не была бесплатной. Форт Стронг Джампинг ближайшая цель союзников. И у краснокожих не оставалось уже никаких оснований оттягивать срок нападения на энглишскую крепость.
Военные советники выдвинули план захвата форта, вполне соответствующий уровню науки своего времени. Под руководством франкских специалистов на трофейных
В форте быстро закончатся запасы воды и провизии и несущий непрерывные потери неприятель быстро согласиться сдать крепость на почетных условиях. Оставив артиллерию, гарнизон крепости с оружием в руках, со знаменами покинет форт. Краснокожие занимают крепость, превращая ее в оплот совместного с франками влияния на восточном берегу.
Костер догорал. Отблески последних языков пламени выхватывали из темноты алтарь. Стояла теплая ночь и кусок кожи, прикрывающий вход в жилище, был убран. В большом железном котле, подвешенном на треноге, распространяя аромат по всему типи, кипел наваристый, жирный бизоний бульон, на вертеле дымился увесистый кусок бизоньего горба, покрытый золотистой корочкой.
Лунная Дорожка смотрела в глаза мужа.
– Что решил Штаб Армии?
– Будет война. Мы нападем на форт неожиданно. Нас намного больше, чем энглишей.
– А если нам не повезет. Если они придут сюда. Они же никого не пощадят.
Зоркий Сокол нежно посмотрел на жену. Затем погладил ладонью ее лицо. Первые морщинки уже покрывали гладкую, упругую кожу. Он любил эту женщину, любил своих детей, свой народ. Нет, у него не должно быть никаких сомнений.
– Ты должна понять, каждый народ несет закон своей судьбы. Мне необходима твоя помощь, как и всем воинам поддержка наших женщин. Энглиши сильны. Но мы победим их. Они захватчики. Мы воюем за правду.
Он долго не мог заснуть. Лунная Дорожка крепко прижавшись к мужу, положив руку на его грудь, лежала почти не дыша. Она не должна мешать думать великому вождю. С тех пор, как ее муж стал Командующим Армии, она прониклась к нему еще большим уважением. Лунной Дорожке минула всего лишь пятнадцатая зима, когда совсем еще молодой воин Зоркий Сокол предложил ей войти в его жилище. Уже год, как в поединке с гризли погиб отец и семья перебивалась тем, что подадут родственники. Женщины находили в лесу коренья, ягоды, грибы, иногда ловили рыбу, да мелких животных. Но как тяжело без мяса.
Вигвам мужа был огромным, имел он и походное типи. Он так же владел несколькими боевыми конями и небольшим табуном мустангов. Муж являлся членом братства Небегущих и слишком часто его не было рядом с ней. Воины готовились к большой войне с энглишами. Многие говорили об огромной мощи бледнолицых и оба боялась их. Зоркий Сокол уже был младшим вождем, лучшим из младших вождей. А затем пришли энглиши. Кровью обагрилась земля алдонтинов. Она очень редко видела мужа, все больше думая об их детях. В земле шауни они обрели новую родину. Шли годы и Лунная Дорожка смирилась с мыслью, что на этой земле ей суждено жить всегда. Но волна безудержно несущихся событий захлеснула не только вигвам, в котором она жила. За пять лет Зоркий Сокол прошел путь от младшего вождя до Командующего Армией объединенного народа. Под его началом были многие тысячи воинов, готовых по первому слову ринуться в бой. Она очень любила своего мужа и немножко боялась. Еще крепче прижавшись к нему, она стала дышать еще тише. Ничто не должно мешать великому вождю.