Надежда Дурака
Шрифт:
Карета остановилась на улице в стороне от посольства Джии. Франсин склонил голову и произнес последнюю молитву Кейджу. Если что-то пойдет не так и Франсин окажется в Великой Тьме, тогда он позаботится о том, чтобы забрать с собой как можно больше джиан.
Мейгорцы соорудили баррикаду, но на ней было всего два солдата. Обычно их было больше. За ней, за запертыми воротами и железной оградой, стояло посольство. Здание было погружено в темноту, как будто давно заброшенное. Но Франсин знал лучше. Он молился, чтобы его враги все еще были внутри, чтобы им не удалось заставить врата сработать.
Франсин
Они заметили его, когда он был в сотне ярдов от них. Он проигнорировал их крики, их угрозы. Все это не имело значения.
Он поднял дубинку и обрушил на баррикаду полный залп. Земля содрогнулась от силы взрыва, а в ушах зазвенело от его великолепной ярости. Слишком долго он притворялся слабым. Но не сейчас. Великая Тьма ждала их всех.
45
Дрен
Горная Дорога
Дрен лежал среди колючек и ежевики, покрывавших нижнюю часть горного склона. Он насчитал двадцать четыре Черепа, четырех Дайджаку, Тонин и Избранную. Тридцать врагов и только он один. Дерьмовые шансы и в лучшие времена, а сейчас, черт возьми, были не самые лучшие времена.
Ему потребовались часы, чтобы их догнать. Часы, когда он держался вне поля зрения кружащих Дайджаку, молясь, чтобы он сократил разрыв с Черепами, и спрашивая себя, что, черт возьми, он сделает, если это произойдет. Часы, когда его выворачивало наизнанку каждые несколько ярдов. Во рту у него был привкус крови, а все тело сотрясалось от боли и изнеможения.
В конце концов, он их догнал, но только потому, что Черепа разбили лагерь на ночь в пределах видимости Киесуна.
Его город. С горной дороги он казался таким маленьким и уязвимым. Успел ли Хасан вовремя починить стены? Нашел ли он достаточно мужчин и женщин, чтобы их защитить? Или им нужно больше времени? Дрен хотел бы, чтобы был какой-нибудь способ узнать об этом или послать сообщение о том, что ему нужна помощь. Разверзшийся ад, он хотел бы сказать им об том, что вот-вот обрушится на их стены, если он потерпит неудачу.
И Эндж. Его мысли всегда возвращались к Эндж. Он чертовски сильно хотел быть с ней сейчас. Она была нужна ему больше, чем он хотел признать. Он мог бы рассказать ей о своих чувствах к ней. Он мог бы сказать ей… Он покачал головой. Он был бы счастлив просто снова держать ее в своих объятиях, чувствовать, как бьется ее сердце рядом с его. Он отдал бы за это все. Он не хотел умирать, не увидев ее снова. Он не хотел умирать в одиночестве на горе.
Но когда это жизни было не насрать на то, чего он хотел?
Дрен подполз ближе к лагерю, изо всех сил стараясь быть осторожным. Теперь, когда они остановились, они будут особенно осторожны, повсюду высматривая опасность. Возможно, ему следовало взобраться на гору и подойти к ним сверху, но он сомневался, что у него хватит на это
И стараться не кашлять.
Черепа были хорошо обучены. Он должен был отдать должное ублюдкам. Часовые охраняли основные подходы, в то время как другие Черепа патрулировали периметр. В центре лагеря была установлена большая командирская палатка, а за ней — палатка чуть поменьше. Тонин был доставлен туда вместе со своей охраной, и еще больше часовых было выставлено снаружи.
Солнце давно зашло, и поднялся ветер, забирая то немногое тепло, что еще оставалось. Дрен поежился в кустах. Он сказал себе, что ему все равно. Он видел места и похуже этого. Холод будет держать его в тонусе до тех пор, пока у него не появится шанс напасть. Все, что ему нужно было сделать, это дождаться возможности и убить Тонин.
Но сколько у него времени? Вся ночь или считанные минуты? Он ненавидел неопределенность. В идеальном мире он бы подождал, пока большинство Черепов уснет, а охранники устанут. Он полагал, что сможет проникнуть внутрь и добраться до Тонин без особых проблем. Но это был не идеальный мир, и если он чему-то и научился, так это тому, что все, что могло пойти не так, пойдет не так.
Он услышал визг сверху — вернулись Дайджаку, кружа над лагерем, разлетаясь во все стороны, устрашающие, как всегда. Если бы Дрен мог вжаться в твердую скалу, он бы это сделал. Он понятия не имел, как они не услышали, что его сердце гулко бьется о каменную землю.
Он прислушался к пролетающим мимо демонам, к хлопанью их крыльев и крикам, и затаил дыхание, так что даже его грудь не двигалась. Эндж рассчитывала на него. Весь Киесун нуждался в нем. Если там, в облаках, есть божества, то сейчас самое время им сотворить какую-нибудь гребаную магию. Конечно, он поступал неправильно, много раз, но сейчас он сражался за правое дело, по правильным причинам и правильным способом.
Он открыл глаза, когда звуки крыльев Дайджаку затихли. Они были внизу, в лагере, крылья все еще трепетали, когда они садились. Обычные Черепа обходили их стороной, но Избранную это не беспокоило. Она подошла к ним и долго с ними беседовала. Вероятно, узнавала новости о том, что они увидели.
Дрен улыбнулся. Они не расскажут о нем, это точно.
Когда демоны спустились с небес, пришло время двигаться дальше. Он продвигался вперед так медленно, как только мог, пригибаясь, подавляя кашель. Он не сводил глаз с лагеря, готовый к любым внезапным движениям, отчаянно пытаясь найти способ подобраться поближе.
Его терзали сомнения. Он был не в состоянии сражаться. Не с таким зудом в горле, избитым телом и одним простым ножом. Если бы у него было несколько бомб, это было бы другое дело, но у него их не было.
Он отхлебнул из бурдюка с водой, жидкость была такой холодной, что попала ему в желудок, как кусок льда, помогая ветру еще больше заморозить его. Он надеялся, что вода как-то поможет его горлу. Но горлу стало хуже, черт его побери.
На него напал кашель. Он зажал рот рукой и вжал голову в землю. Это был раздирающий грудь кашель, от которого у него слезились глаза и дрожали конечности, но он держал крепко, подавляя его.