Надежда на счастье

Гурк Лора Ли

– Я не желаю иметь спиртное в нашем доме.

– Но я не в доме, а снаружи, – возразил он с ухмылкой.

– Не придирайся к словам, Конор. А что, если девочки увидят тебя в таком состоянии? Что они подумают?

При упоминании о девочках Конор изменился в лице. Со вздохом откинувшись на спинку стула, он пробормотал:

– Тогда они, наверное, перестанут видеть во мне героя. – Герой! О Господи, если бы они только знали!.. Он вдруг засмеялся и снова глотнул виски.

– Знаешь, Оливия, когда-то я действительно был героем. Парни так считали, потому что я был гостем

Короны, потому что у меня были шрамы на спине от британской плетки, потому что британские ублюдки заставляли меня опускаться на четвереньки – только так я мог получить еду. Да, тогда я был героем, а теперь…

Оливия в ужасе прижала ладонь к губам.

– Конор, не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, не надо…

– Не хочешь слушать? Не хочешь, чтобы я напивался? Боюсь, слишком поздно. Я пьян почти в стельку, дорогая.

– Не терзай себя, Конор.

– Не стоит беспокоиться. Меня слишком долго терзали, и мне уже ничто не может повредить. – Он опять поднес к губам бутылку.

Не в силах больше выносить это зрелище, Оливия покинула мужа, оставив его наедине с ирландским виски и воспоминаниями. Лежа в постели, она думала о мужчине, за которого сегодня вышла замуж. Прежде ей казалось, что ее любовь сможет залечить его душевные раны, но теперь ее одолевали сомнения. «Как же помочь ему, как помочь?» – спрашивала она себя.

Оливия долго лежала без сна в своей постели. Какое-то время она еще надеялась, что Конор придет к ней, но он, конечно же, не пришел.

На следующее утро всю общину баптистской церкви Каллерсвилла взбудоражила новость о свадьбе Оливии. Когда же появилась сама Оливия, все уже знали о ее замужестве. Об этом рассказали даже Вернону, который никогда не прислушивался к местным сплетням. Он вернулся в город со своей женой-северянкой накануне вечером – Кейти сообщила об этом Оливии на ступенях церкви. Шагая по проходу, Оливия улыбнулась Вернону, но он тотчас же нахмурился и отвел глаза. Остановившись у пустого ряда, она пропустила вперед своих девочек, затем осмотрелась. Многие женщины поглядывали на нее с любопытством, но Оливия старалась не обращать на них внимания. Она думала о Коноре и о своей любви к нему. Ей все еще хотелось верить, что она сумеет залечить его душевные раны.

Преподобный Аллеи обращался к своей пастве с просьбой задуматься над священным учением Иисуса, но Вернон не слушал пастора – он думал о том, как бы избавиться от Конора Бранигана. Навсегда.

С каждой минутой он все сильнее ненавидел этого проклятого ирландца. Ему, Вернону Тайлеру, даже после стольких усилий не удалось завладеть землей Оливии. А вот Конор Браниган справился с этим всего за два месяца. Следовало, во что бы то ни стало убить этого сукина сына. Да-да, надо избавиться от него, как только представится такой случай.

Ах, напрасно он не вернулся сразу же после того, как получил телеграмму Джошуа. Ведь Джошуа сообщил ему о том, что Браниган находится в доме Оливии. Но он не смог вернуться. Не смог из-за Алисии, из-за ее любви к светской болтовне и к развлечениям. А если бы он сумел вернуться вовремя, то ничего такого не произошло бы. А вот теперь… Теперь Оливия убрала урожай персиков, и, следовательно, у нее появились деньги, чтобы заплатить весной налоги. К тому же Браниган владел ее землей. Да, все изменилось, все очень изменилось…

Но как же Оливия… Черт побери, кто мог подумать, что она выйдет за него замуж? Боксер, Бог ты мой! Даже не верится… Ведь она ненавидела азартные игры! Всегда ненавидела!

Тут Вернон наконец не выдержал и поднялся на ноги посреди службы. Все смотрели на него с удивлением, но он, не обращая на прихожан внимания, вышел из церкви, прекрасно понимая, что шокирует своим поступком весь город. Твердо решив избавиться от боксера, Вернон направился к дому Харлана. Он знал, что Элрой и его парни любят хорошую драку.

Когда Конор проснулся от солнечного света, бившего ему прямо в глаза, он со стоном прикрыл голову подушкой, но было уже поздно – головная боль усиливалась с каждым мгновением.

Это все от виски… О Господи, он давно уже не чувствовал себя так отвратительно.

Конор попытался снова уснуть, но безуспешно. Подчиняясь неизбежному, он поднялся с кровати и поморщился от ужасной головной боли. Стараясь двигаться как можно осторожнее, он прошел к двери, но воды за дверью не оказалось, хотя обычно Оливия приносила ему воду, чтобы он мог умыться и побриться.

Оливия злится на него. Он вспомнил, как она на него посмотрела накануне вечером, и почувствовал угрызения совести. Конечно же, она ни в чем не виновата. То, что их брак – всего лишь фарс, не ее вина. «Да, я сам во всем виноват», – со стоном подумал Конор. Кое-как одевшись, он спустился в кухню, но обнаружил там только Честера. И ни горячего завтрака, ни девочек, ни Оливии. Сбитый с толку, он выглянул в кухонное окно, но никого не увидел. Конор вышел из кухни и закричал:

– Оливия, где ты?!

Ответом ему было молчание. И тут он вдруг вспомнил: «Сегодня же воскресенье!» Да, воскресенье, и он один в доме, потому что все отправились в церковь.

Вернувшись в кухню, Конор снял с крюка на стене ведро и пошел к колодцу. Набрав воды, наклонился и вылил воду на себя. Господи, как же хорошо… Он уже собрался снова наполнить ведро, но тут услышал шуршание колес по гравию. Обернувшись, увидел повозку, выезжавшую из-за угла дома. Через несколько секунд повозка остановилась, и из нее выбрался Вернон Тайлер, а за ним – Элрой Харлан, Джошуа Харлан и еще трое.

«Может, они сразу же убьют меня и положат конец моим страданиям?» – промелькнуло у Конора. Отбросив ведро, он приблизился к ним и спросил:

– Парни, не рановато ли для воскресного визита, а?

Никто ему не ответил. Вернон вытащил из кармана сигару, и один из парней зажег для него спичку. Прикурив, Вернон затянулся сигарой и, выпустив дым, проговорил:

– Я слышал, что ты женился. Вот я и заехал, чтобы поздравить.

Вспомнив про ожоги от сигары, которые стражи Маунтджоя оставили у него на спине, Конор подумал: «Не хочет ли Вернон заняться тем же?» Заставив себя усмехнуться, он ответил: