Надежда оживает в преисподней
Шрифт:
Он донес ее до стола и усадил у себя на коленях, у лица ее оказался стакан, от которого она не имела права отказаться. Спиртное должно было усмирить дрожь, предательски поползшую по всему ее телу, но увы… Откуда взялась эта реакция?.. Она почти никогда не плакала, но озноб выдавал все ее эмоции.
– Успокойся, все хорошо. Да не трясись ты… Тебе нечего боятся. Не со мной. Что ты там говорила? Хотела чего-то? – слова текли спокойные, ладони бережно лежали на талии. – Чего именно, скажи. Я сделаю.
– Ничего…
– Перестань. Хотела же?.. Я сделаю.
Алан курил,
– Мне просто интересно: как ты дошла до этого? – спросил он.
Надя помолчала:
– Если ты решил распять меня, то прошу: лучше добей одним ударом. И я пойду переживать это к себе домой. Подышу заодно.
– А, дым, – он рассеял его движением руки, и воздух стал свежим, как в горах. – И все-таки?.. Ты не похожа на ту, что принимает опрометчивые решения.
– Я понятия не имею. И это не решение… Ты не должен был ни о чем знать. Я не хотела. И уж тем более не имела права выговаривать тебе за что-то… Это просто абсурдно.
После паузы она добавила:
– Предлагаю прекратить эти странные отношения, они и так затянулись.
– Может, странных я и искал, тебе такое в голову не приходило?.. – она не отзывалась. – С меня сил не убудет.
Он наконец-то затушил сигарету и полез под одеяло.
– Прости… У меня не было никакого морального права. Я ненавижу себя за то, что случилось сегодня.
– А я тебя нет. Хорош на сегодня мозгоправства и самобичевания. Спокойной ночи, – Алан повернулся на другой бок. А ее мысли остались тлеть на маленьком кусочке простыни.
Осознав, что любит – а как ангел, не потерявший еще до конца своей сущности, она не могла не узнать этого чувства, – Надя действительно дала себе зарок не выдавать своего секрета ни за что на свете. Утром того дня, в который его нарушила.
В самом деле, для чего говорить об этом с тем, кто приходил к ней попросту развлекаться?.. Его хотели и обожали все женщины ада – вот новость-то в ее лице!.. После их свиданий в его постель ложились десятки любовниц, она была одной из череды одинаково серых – хотя возможно и симпатичных – особей для простого завладения без сопротивления.
Бывший ангел-хранитель, Надежда не раз наблюдала за любовными историями на Земле. Она видела, как люди порой неспособны пережить, что их чувства невзаимны, начинают плавиться и ползать на коленях. Нет, такой судьбы она для себя не хотела.
Она думала, что сохранит достоинство, переживет все свои эмоции наедине с собой. Будет переживать… месяцы или годы. До тех пор, пока он не выставит ее из своего круга. Или чувства не утихнут сами собой… Или он выкинет что-то такое, что навсегда отворотит ее от него и поможет сердцу угомониться.
Но все пошло совсем по иному сценарию.
Как же это было возможно?.. Все ее намерения рухнули. Она все еще не оправилась от удара, который он с таким наслаждением нанес ей в тот вечер; все еще горела от смущения, вспоминая, насколько ласков и внимателен он с ней был после всего этого.
С того случая минул месяц. Алан продолжал приходить, и Надя постоянно ожидала, что он воспользуется возможностью уничтожить ее на корню, используя то самое признание. Но этого не происходило. Более того, он вовсе не возвращался к данной теме.
Новая боль подкралась с другой стороны.
Надя только что вернулась в свою комнату с работы, ужасно уставшая, напичканная отвратительными эмоциями. Еще одна частица веры во что бы то ни было хорошее умерла в ней сегодня.
Не успела она снять каблуки с гудящих ног, как к ней ворвался изрядно пьяный генерал гордыни.
– Сколько можно дожидаться, когда ты будешь не на работе?..
Его мало заботили не только ее чувства, но и ее ощущения. Он очень резко и грубо прижал ее к краю стола. То, что происходило дальше, оказалось для нее шокирующим и диким. Ожидавшая морального удара, она была теперь растоптана еще и телесно, в то время как ее любовник преспокойно выбирал в ее баре – непременном атрибуте жилища любого уважающего себя демона, а уж тех, кто имел высоких покровителей и подавно – подходящий напиток и со спокойной душой уселся на край столешницы, смакуя этот вечер.
– Чего ты?.. – спросил Алан. Он вдруг заметил, что его девушка полулежит на постели, совершенно уйдя в себя. Обычно она была куда радостнее после их свиданий. – Надя?.. Есть кто дома?
Она вытерла лицо рукой и слабо пробормотала, что все в порядке.
– Налить тебе чего-нибудь?
Она лишь покачала головой.
– Ты же знаешь, что тут ничего такого в виду не имеется. Должна была бы уже привыкнуть к разному: столько времени в аду.
Ее опустошенный взгляд был еще одним ответом. И заставил его призадуматься. До него уже доходили слухи…
– О, камни!.. Неужели?.. Да ты исключительна не только потому, что умеешь читать! – Алан развеселился не на шутку. Такое надо было отметить в анналах адских достижений!..
Недаром проницательный Князь при первой встрече поприветствовал ее как «невинное дитя». Она и в самом деле была такой!..
Надя очень надеялась, что генерал столько выпил в тот день, что назавтра не смог бы вспомнить о своем открытии. Она совершенно не желала афишировать свой образ жизни там, где наличие единственного мужчины расценивалось как признак того, что женщина либо вконец неказиста, либо неудачлива и глупа, как паркетная доска. А скорее всего, и то, и другое: ведь при надлежащих ухищрениях вполне можно было добиться массы не очень взыскательных любовников, выкачать из них побольше энергии, поправить с ее помощью свою внешность и двинуться дальше…
Но ее надеждам не суждено было оправдаться. Вместо ада под вывеской «я тебя люблю», ее поджидали другие его круги.
Второй генерал не только хорошо запомнил произошедшее, но и решил навести более подробные справки. До конца удостоверившись, что только он является предметом, которому Надя дарит свою благосклонность, он просто-таки пришел в циничный восторг. Подтвердив ее прозвище «невинное дитя», Алан при каждом удобном случае подтрунивал над ее «монастырскими» замашками, которые придавали ей «выдержанность, как вину в подвале».