Надежда умирает последней
Шрифт:
– Как, было еще что-то?
Она кивнула:
– Примерно через год после смерти Валдеса забавная штука произошла с банковским счетом моей матери, там вдруг оказалось лишних пятнадцать тысяч. В банке смогли узнать лишь то, что денежный перевод был сделан из Бангкока. А еще через год появилась новая сумма, на этот раз около десяти тысяч.
– Столько денег, и она так и не узнала, от кого они пришли?
– Нет. Все эти годы она пыталась выяснить, предполагала, что это мог быть один из товарищей отца, а
Вилли покачала головой и вздохнула.
– Так или иначе, несколько месяцев назад у мамы обнаружили рак и она почувствовала острую необходимость узнать правду. Сама она поехать уже не может, слишком больна, вот и попросила меня. А теперь передо мной стена. Глухая. Такая же, какая была перед мамой двадцать лет назад.
– Может, ты просто не тех спрашиваешь?
– А кто же такие тогда те?
Гай неторопливо приблизился к ней:
– У меня есть связи.
Их руки соприкоснулись на перилах, Вилли почувствовала, как сладкая волна прокатилась от кисти до плеча. Она отдернула руку.
– Что за связи?
– Друзья по работе.
– Так кем же ты все-таки работаешь?
– На мне подсчет погибших, личные знаки. Работаю на лабораторию опознания.
– А-а. так ты военный.
Гай засмеялся и облокотился на перила.
– Боже упаси. После Вьетнама я из армии ушел, пошел учиться, получил диплом по археологическим раскопкам, специальность – скелетная антропология, с упором на Юго-Восточ-ную Азию. Короче, поработал в музее какое-то время, потом смотрю, а в армии-то зарплаты получше, ну и пошел туда. Работал по контракту как гражданское лицо. Те же кости, только теперь у них есть имена, звания и порядковые номера.
– Так ты поэтому летишь во Вьетнам?
Он кивнул:
– Надо забрать на экспертизу очередные порции останков в Сайгоне и Ханое.
Порции останков – прозвучало так сухо, по-больничному, а ведь когда-то это были живые люди.
– У меня есть кое-какие знакомые, – сказал он, – можно помочь.
– С чего бы это вдруг?
– Ты меня заинтриговала.
– Вот как? Одно простое любопытство, и все?
Тут он сделал то, что заставило ее всю содрогнуться: он протянул руку и провел по ее растрепанным волосам. Шею словно обожгло, когда он слегка коснулся ее пальцами. Она застыла на месте, не зная, как ей реагировать на такой внезапный прилив нежности.
– Ну а что, если я просто примерный парень? – шепотом произнес он.
«О боже! Он собирается меня поцеловать, – подумала она, – он собирается поцеловать, а я не буду против, и что же последует за этим, скажите пожалуйста?»
Она откинула в сторону его руку и отпрянула на шаг назад.
– Примерных парней не бывает.
– Боишься мужчин?
– Не боюсь я мужчин, но и верить им тоже нельзя.
– Однако, – в его голосе звучала усмешка, – ведь ты же впустила меня в свой номер.
– Ну так вот, наверное, пора и выпустить.
Она прошествовала по комнате и, дернув за ручку, распахнула входную дверь.
– Или, может быть, тебе непонятно?
– Мне? – К ее удивлению, он проследовал за ней к выходу. – Я всегда очень понятлив.
– Как же!
– К тому же я бы и не смог остаться у тебя сегодня вечером, у меня есть дела поважнее.
– Ах вот как?
– Вот так.
Он взглянул на дверь:
– Хороший у тебя засов. Непременно им воспользуйся и, мой тебе совет, не выбирайся сегодня из номера.
– Вот проклятье, а я как раз собиралась выйти.
– Да, и если я тебе понадоблюсь, – выходя, он обернулся к ней с улыбкой до ушей, – я остановился в отеле «Либерти», заходи в любое время.
Она хотела было выпалить «можешь расслабиться, не зайду», но не успела и рта раскрыть, как он вышел. А ей осталось только смотреть на закрытую дверь.
Глава 3
Тобиас Вольф крутанул колеса руками и развернулся в коляске от шкафа со спиртным лицом к старому другу.
– На твоем месте я бы не стал совать нос в это дело, Гай.
В последний раз они виделись пять лет назад. У Тоби по-прежнему было тело атлета, по крайней мере от пояса и выше. За пятнадцать лет сидения в коляске плечи и руки у него еще больше раздались. И все-таки годы брали свое. Тоби было почти пятьдесят, и он не выглядел моложе. Лохматая, как у Бетховена, голова его была почти вся седая, а лицо одутловатое и мокрое от тропической жары. Но взгляд темных глаз не утратил своей цепкости.
– Послушай совета верного пса при компании, – сказал он, протягивая Гаю стакан со скотчем, – не бывает случайных встреч, все они подстроены.
– Совпадение или нет, – сказал Гай, – а Вилли Мэйтленд может обеспечить долгожданный прорыв в моем деле.
– Ну или наоборот, создать одни проблемы.
– А что я теряю?
– Ну скажем, жизнь.
– Прошу тебя, Тоби! Ты же единственный, от кого я могу чего-то добиться.
– Сколько лет уже прошло. Да я и не был непосредственным участником тех событий.
– Но ведь ты был во Вьентьяне, когда это произошло, ты должен помнить хоть что-то по делу Мэйтленда.
– Только то, что витало в воздухе, ничего определенного. Блин, там царила дикая неразбериха! Слухи ходили такие, из каждой мухи слона делали.
– Но ведь были и слоны, ведь так? Типа вашего секретного отряда…
Тоби пожал плечами:
– Нам дали задание – мы его выполнили, вот и все.
– Вспомни, кто занимался Мэйтлендом?
– Это должен был быть Майк Микльвейт. Мне известно, что именно он допрашивал того сельчанина, того, что пришел за наградой.