Надежда
Шрифт:
Прошло несколько лет и, беда пришла и в наши дома. Не стало магазинов и супермаркетов, теперь лишь небольшие меновые толкучки в городах и поселках стали верхушкой современного бизнеса, а такие слова как биржа и банки стали нарицательными. Никого не интересует золото и прочие побрякушки, основные валюты - соль, специи, зерно, лекарства и ГСМ. Остальное просто меняется, как сторгуешься. По началу пытались использовать и патроны как валюту, но кто рискнет заряжать оружие боеприпасом, который прошел через сотни рук? Неплохо идут на обмен запчасти от машин, всякая электроника и книги. Книги, единственное развлечение в новом мире, владельцы новых библиотек или книжных лавок теперь считай новая элита, конечно, после тех, кто торгует лекарствами или топливом. С оружием вышло тоже занятно - дабы не использовать ресурсы армии, внутренних войск и малочисленной к тому времени полиции, что были задействованы на поддержании порядка в процессе многолетнего режима ЧС, была распечатана кубышка закромов Родины. Вышли директивы и приказы, обещающие продукты и вещи первой
Вообще, пока я начал соображать, что к чему и как выжить там, где оказался, я мог неоднократно погибнуть. Будучи инженером по системам безопасности, прикомандированным в небольшой городок на юге Приморья, где мне понравилось и я остался жить, после слома привычного мира, я оказался, сказать честно, лохом, как впрочем и миллионы других. Но мозги включились быстро, как там - «жить захочешь - не так раскорячишься».
***
Нашел неплохое место в распадке, рядом речка, комары не так одолевают, да и помыться, наконец, можно. Завязал весь свой нехитрый скарб в плащ-палатку, поверх положил обрез и, озираясь по сторонам ступил в воду. Да, только так... случись чего, или зверь выйдет, то можно либо сразу выстрелить, либо, не поднимая шума, схватив все пожитки скрыться в тайге. Я уже три раза терял свое имущество, и неоднократно меня пытались грабить, один раз успешно... так что только так - все свое с собой, ну и несколько тайников, конечно, выручают, один из них мне просто жизнь спас, поле того как я сбежав из рабства, почти нагишом слонялся неделю босым по тайге.
После водных процедур, и последней копченой тушки голубя, сваренной с горстью овса, что выменял в Тигрином поселке, стало гораздо уютней и клонило в сон. С помощью веревки и привязанному к ее концу, загнутому куску арматуры, забрался на старый дуб и вполне с комфортом устроился на ночлег, предварительно скрыв следы своего пребывания на берегу...
Глава вторая.
Вздрогнув проснулся и вскинув оружие замер прислушиваясь - надо поспешить, кто-то, не дожидаясь рассвета, пробирается по лесу и явно не один. Быстрым шагом пошел по каменному руслу реки, только на минуту задержался наполнить пластиковую бутылку водой. Через полтора часа я уловил запах гари и перешел на бег, не забывая периодически останавливаться, прислушиваться и разглядывать в трубу от древнего теодолита все вокруг... ну и что, что вид вверх ногами, у большинства и этого нет. Есть дым! На противоположном склоне сопки, прямо по курсу, еще не менее часа пути и только напрямки, хоть сопка не высока, но склон крутой. Бегом, бегом, бегом!
Когда стоя на вершине, я разглядывал место падения железяки, внутри все сжалось, с одной стороны оттого, что это действительно было похоже на спускаемый аппарат, с другой, от понимания что времени я выиграл у своих незримых попутчиков и конкурентов немного. Как не переломал ноги, сбегая вниз, одному богу известно, или кто там, на верху, кто в очередной, и возможно последний раз, послал испытания людям.
Лес не загорелся, занялся было, но потух, еще влажный после дождей, так что чадит понемногу кучка из поваленных и поломанных стволов и веток. Метров полста вспоротой земли и покореженные стволы деревьев и, обгоревшая полусфера торчит из грунта на две трети. Корпус этой скорлупы изрядно оплавлен и деформирован, несколько странных пробоин с оплавленными краями, и вообще по всей почерневшей поверхности застыли капли и ровные ручьи металла. Обгоревшие концы строп испарившегося в огне бесполезного при неуправляемом снижении парашюта, отстрелившаяся крышка люка валяется метрах в пяти, а вот край самого люка лишь немного торчит из земли. Обошел находку, нервно кусая губу, еще круг... вот же засада, как же ее теперь...
Копать!
Рыл землю все тем же куском арматуры, который заменял мне и фомку и лопату и вообще,
– Мать! Мать! Мать!
– приговаривал я, как заяц проскочил меж поваленных деревьев и вбежал в лес.
Выбрав правильное направление, то есть куда-то вниз и взвалив на плечо добычу бежал что было сил. До шума в ушах, до тошноты, до колик в печени... Через плотный хвойник, через ручей и потом прямо по нему, рискуя подвернуть ноги на скользких камнях, снова на берег и резко вверх, через плотную таволожку на склоне... Бежал, бежал, бежал, пока не рухнул без сил под толстый ствол свалившегося дерева. Отгреб листву, забил под дерево свою находку и листвой же прикопал. Быстро нашел подходящее место в зарослях напротив и улегся там, стараясь восстановить дыхание и положив перед собой обрез. Так и лежал, боясь пошевелиться, пока в небе не стали вспыхивать одна за другой первые звезды.
«Я не трус, я осторожный» - так вроде мы подшучивали в детстве друг над другом. Хотя без зубоскальства хочу заметить, что еще жив лишь благодаря осторожности, и что особо греет душу, не так много людей мне пришлось эм... в общим не часто разменивал свою жизнь на чью-то другую. Хотя, в самом начале, когда уже все случилось, и хаос шагал по земле, пожирая души и плоть, был момент той тонкой грани и понимания что еще чуть-чуть, и я превращусь в скотину подобно многим другим. Тогда я убил... нет, не в первый раз, к тому времени я уже это делал, но тогда, я убил с целью ограбить рыщущих на окраине опустевшего поселка двух Сумчатых. Это тоже были не «ботаны с абонементом в библиотеку в кармане», и живут они либо собирательством, либо разбоем на границах поселков. Но я уподобился, оправдываясь перед самим собой, что не ел уже неделю, сбежав из социального пункта и кое-как оторвавшись от погони. Я убивал тех двоих как зверь, подкравшись и выскочив на них с доской, с одного конца обмотанной колючей проволокой... Страшное тогда было время на зарождающихся диких землях, даже в Пристанищах было небезопасно, хотя имелся шанс сытно поесть, если было что дать взамен. А те двое, иногда снятся, сидят на куче собранного хлама, играют в карты и зовут меня к ним присоединиться... и я, вскрикивая, просыпаюсь.
Преследователей не дождался, никто не пожелал получить заряд самодельной картечи в брюхо. Уходил в темноте, благо почти полная луна помогала не наткнуться на ветки. Доза адреналина теперь возымела обратный эффект, навалилась дикая усталость, ноги не слушались, и я стал шуметь в ночной тайге, словно секач, ломящийся сквозь заросли. Но нужно было отойти дальше и найти место для ночлега. Спустя час, без сил рухнул за валун на крутом склоне покрытым пемзой, кто если полезет - услышу, спать чутко научился. Прижав спиной к валуну заветный оранжевый мешок, натянув на нос козырек старой джинсовой бейсболки, свой выцветший, многократно залатанный и тощий сидор - под голову, обрез в руку и спать... спать... спать...
Вот же, вроде весь мир в труху, как говорил персонаж старого комедийного фильма конца прошлого тысячелетия, ан нет, птицы поют, радуются очередному солнечному дню. Рассвело. Солнце, повиснув над сопками стало нагревать камни на склоне и мою плащ-палатку. Открыл глаза и, уставившись в пористый серый булыжник перед носом, с наслаждением слушал пение птиц, пока его не перебило беспардонное, предательское урчание моего желудка. Ощутив спиной свою вчерашнюю добычу, уселся и положил мешок перед собой, но прежде привстал и аккуратно высунувшись из-за валуна, осмотрел окрестности - вниз по каменистому склону метров через пятьдесят лес, позади и выше хребет сопки... кругом лес, птицы и вроде никаких чужих звуков. На камне неподалеку, неправильной спиралью застыл амурский полоз, толстенный такой «шланг»... в два прыжка я оказался около него и еле успел придавить ботинком - вот и завтрак и обед и ужин. Теперь подняться чуть выше и отломать несколько сухих веток от пары нетолстых деревцев, что упали и скатились сверху, потеряв возможность держаться корнями за тонкий слой грунта.
В этой природной микроволновке стало жарко, но искать другое место не стал, а лишь разделся по пояс. Незаметно ко мне не подойти, костер прогорел без дыма, на сухих-то ветках, и теперь осталось нанизать обезглавленного, обезшкуренного и порезанного на куски гада, на несколько обрезков толстой стальной проволоки. Безобидная конечно тварь, но еда... А пока она на углях готовится, займусь наконец-то этими оранжевыми «сосисками» из спускаемого аппарата, который по сути был спасательной капсулой американского сегмента орбитальной станции, это я успел вычитать на пластиковой бирке еще вчера.