Надежда
Шрифт:
— И то правда, — согласилась Чаликова и надолго замолкла. Молчал и Серапионыч, попивая чаек и изредка поглядывая на кристалл, который по-прежнему не выказывал никаких признаков жизни.
Вдруг Надя спросила:
— Владлен Серапионыч, вы могли бы что-то вспомнить о вчерашнем дне?
— Такое разве забудешь, — протянул доктор.
— Нет-нет, вы не так поняли. Не вчерашнее «путешествие во времени», а тот самый день именно двадцать лет назад. Наверное, я не очень точно выражаюсь, но…
— А-а, вчера двадцать лет назад? — ухватил мысль Серапионыч. — Ну, я же вам уже говорил, что был сильно пьян и воспринял все это как научно-фантастический сон.
— Да-да, в морге вы были мало что пьяны, так еще и читали «Советскую фантастику», — нетерпеливо подтвердила Надя. — Но когда мы назавтра заявились к
— Знаете, Наденька, я и сам удивляюсь, что ничегошеньки не помню, — чуть подумав, отвечал доктор. — Наверное, это из-за того, что я находился в диком похмелье, а потом проспался и все начисто забыл. Такое тоже бывает.
— Возможно, — кивнула Надя, хотя совершенно не заметила, чтобы «младший» Серапионыч был в похмелье, да еще и диком, во время их второго посещения. — А теперь прошу вас, Владлен Серапионыч, выслушайте меня внимательно, мне очень важно услышать ваше мнение. В том числе и как профессионала.
— В смысле, патологоанатома?
— Да нет, врача широкого профиля. И даже не столько врача, сколько человека с огромным жизненным опытом.
И Надя, стараясь не упустить ни малейшей подробности, рассказала о странном поведении юного Васи Дубова и его друзей незадолго до второго покушения — то есть до попытки Анны Сергеевны утопить будущего Великого Сыщика.
— Давайте подытожим, — сказал Серапионыч, когда Надя закончила. — Стало быть, все пятеро одномоментно испытали какие-то, скажем так, необычные ощущения. В частности, Вася услышал какой-то голос внутри себя, который назвал ему дату скорой смерти. Люсе показалось, что она поднялась вверх, увидела саму себя и друзей сверху, а затем улетела. А Генке, по его словам, открылись некие «тайные знания». И как вы, Наденька, все это объясняете?
— Ну, вообще-то я не задумывалась, не до того было, — откликнулась Надя. — Напрашивается одно объяснение: фокусы Каширского. Прежде чем дать конкретную «установку» Васе, чтобы вошел в воду, где его поджидала Глухарева, господин Каширский послал пробный импульс, который воздействовал на всех ребят.
— Да, объяснение вроде бы логичное, — кивнул Серапионыч. — Но ведь на полянке, кроме них, находились и вы, и Васятка, но никаких необычных ощущений, как я понял, не испытали.
— Или не заметили, — уточнила Чаликова. — Знаете, когда поблизости два опасных преступника, способных на убийство, тут уж не до внутренних ощущений.
— Что верно, то верно, — опять согласился доктор. — И последний вопрос: во сколько это случилось?
— Около часа — пол второго, — не очень уверенно ответила Надежда. — А что, это имеет какое-то значение?
— Возможно, что как раз имеет, — сказал Серапионыч. — Дело в том, что приблизительно в это же время я находился в Доме Культуры в компании профессора Кунгурцева и нескольких наших общих знакомых. И вот в какой-то миг со всеми ними произошло нечто очень похожее. К примеру, для Ивана Покровского, тогда еще просто Вани, мир сжался в точку, а потом перед глазами поплыли какие-то прекрасные видения. Ну ладно, юный поэт мог и преувеличить, и нафантазировать, но вот как передала свои ощущения человек науки, историк Хелена: иду по дороге, дорога раздваивается, а я продолжаю идти сразу по обеим. Профессор Кунгурцев и Толя Веревкин тоже что-то ощутили, хотя особо не распространялись. И заметьте, Наденька — никакого Каширского поблизости не было. И наконец, подобно вам, я не испытал никаких странных ощущений. С чего бы это?
— А вы как думаете? — ушла Надя от прямого ответа. Хотя Серапионыч почувствовал, что он у Чаликовой уже есть. Или вот-вот появится.
— Отчего — не знаю, — пожал плечами доктор. — Но одна закономерность прослеживается: что-то странное ощутили люди «того» времени, а мы, то есть вы, я и Васятка — нет. Ах да, кстати! Совсем забыл — когда я днем звонил нашему связному Солнышку, то он тоже начал рассказывать, будто бы на мгновение испытал раздвоение сознания, или что-то вроде этого, да я не дослушал — в кабинку стучали… А знаете что, Наденька, давайте-ка заглянем в дневник.
— В какой дневник?
— В мой. У меня это давно вошло в привычку — вечером записываю, что происходило днем. Здорово помогает привести мысли в порядок.
Серапионыч отворил
Перевернув несколько листков, уже слегка пожелтевших, и найдя искомую дату, доктор зачитал:
— «Вчера я не делал записей, так как задержался на работе за бутылочкой спирта и книжкой советской фантастики и там же заночевал. Вынужден сознаться себе, что эти две субстанции в гремучей смеси мне явно противопоказаны — в ночных кошмарах мне явились какие-то инопланетяне, да еще путешествующие во времени, причем один из них принял мой облик. Если это начало белой горячки, то довольно редкая разновидность. А утром, проснувшись у себя в кабинете лицом в салате, я обнаружил на столе служебный бланк, на котором был записан рецепт некоей смеси, куда входил целый ряд компонентов, имеющихся в любой домашней аптечке. Поскольку записка была сделана моим почерком, то вывод мог быть один — ее написал я, находясь в алкогольном беспамятстве. Едва ли этому следует удивляться — прецедент уже есть, и имя ему Дмитрий Иваныч Менделеев. Общеизвестно, что именно он путем научных экспериментов пришел к выводу, будто оптимальная крепкость водки должна составлять 40 градусов. И вот как раз после одного такого эксперимента он и увидел во сне свою знаменитую периодическую таблицу — и это тоже общеизвестный факт».
— Вообще-то я читала и о водке, и о «периодическом» сне, — заметила Надя, — но впервые слышу, что второе проистекает из первого.
— Да-да, позднее я узнал, что «водочные» исследования Дмитрий Иваныч проводил уже после открытия «Таблицы Менделеева», — закивал Серапионыч, — но в тот раз мне нужно было объяснить необъяснимое, и такое объяснение меня вполне удовлетворило. — Доктор поправил пенсне и продолжил: — «Днем, сбежав из морга домой (мог ли я о таком помыслить при незабвенном Юрии Владимирыче Андропове?), я засел на кухне за приготовление этого снадобья, и первые же результаты оказались просто удивительными: едва я, как было указано в рецепте, растворил в кружке чая пол чайной ложечки конечного продукта и принял внутрь, у меня сразу исчез похмельный синдром, а в голове возникло приятное кружение вроде легкого ветерка. Думаю, для усиления положительного воздействия можно будет внести в рецепт небольшие коррективы: вместо йода добавить зеленку и поменять местами фракции ацетилсателиновой кислоты и фенолфталеина…» Ну, дальше идет фармацевтическая терминология. Так-так-так, вот: «Работа оказалась ненадолго прервана: около половины второго заявился телемастер проверять проводку к коллективной антенне. Очень своеобразный типаж, похож на иностранца. Говорил с явным немецким акцентом и вставлял всякие иностранные словечки. Чтобы не отрываться от работы, я отправил его в комнату к телевизору, а сам вернулся к своим медикаментам. Вскоре заслышался грохот, и я уж решил, что мастер опрокинул этажерку, она так неудачно стоит, что я и сам вечно на нее натыкаюсь. Надо бы один раз собраться с духом и ее переставить. Но тут телемастер заглянул на кухню и сказал, что с проводкой все в порядке, а шум был от того, что он уронил отвертку. Проводив мастера, я быстро завершил приготовление снадобья и тут же употребил его, как было написано в рецепте, растворив в жидкости, то есть в чае. Затем я вернулся на работу, и очень удачно — как раз подвезли пару покойников, и у меня могли бы возникнуть служебные неприятности, если бы я в тот момент отсутствовал по неуважительным причинам. С работы, не заходя домой, я отправился в наш Дом культуры на встречу с ленинградским профессором историко-археологических наук Кунгурцевым, которая затянулась до позднего вечера. Свои впечатления от этой интереснейшей лекции я запишу завтра, а теперь отправлюсь на боковую». Вот, собственно, и все.
— Владлен Серапионыч, а вы ничего не могли перепутать? — удивленно проговорила Надя. — Как мы могли встретить вас «тогдашнего» здесь, на вашей квартире, если в это время вы находились либо на работе, либо на лекции? Может быть, вы все же успели по дороге заглянуть домой?
— Ну да, заглянул домой, застал путешественников во времени, и среди них себя «двадцать лет спустя», а потом начисто все забыл, — с сомнением покачал головой доктор. — Или счел такими пустяками, что и в дневник записывать не стал. Нет, Наденька, что-то тут не так…