Надежда
Шрифт:
– Да, конечно, - отозвался он и, подходя к Вячеславу Ивановичу, который стоял у ворот, протянул тому руку и они обменялись крепким рукопожатием.
– Надя мне все рассказала. Я рад знакомству с вами, - сказал Женя, а отчим Максима ободряюще похлопал его по спине.
Они зашли в ворота и Вячеслав Иванович повел их по тропинке между памятников и крестов, пока они не подошли к ухоженному, выложенному плиткой участку, огороженному черной низкой решеткой и рассчитанному на два места.
– Второе для меня, - пояснил он.
– Придет время, хочу рядом с ней лежать.
Открыв
– - Здравствуй, Ириша, я тебе сына привел!
С фотографии на них смотрела Ирина Бахтина, но надпись гласила "Груздева Ирина Михайловна".
– Здравствуй, мама, - тихо сказал Женя, - опускаясь на колени и положив к подножию букет роз.
– Вот я и нашел тебя, жаль, что так поздно.
Надя стояла в сторонке и промокала бумажным платком мокрые глаза, а Вячеслав Иванович молча теребил в руках свою кепку.
Женя обернулся, умоляюще посмотрел на них и попросил:
– Можно мне побыть здесь одному... немного. Пожалуйста!
– Да, конечно, - спохватились Надя с Вячеславом Ивановичем.
Попрощались с Ириной и, пообещав Жене ждать его в машине, они ушли.
– 22-
– Он очень потрясен, - заметил Вячеслав Иванович, когда они с Надей сидели у него в машине в ожидании Жени.
– Еще бы, - откликнулась Надя.
– Вячеслав Иванович, - замялась она, - а почему мама его не искала?
Тот резко к ней обернулся и возразил:
– Она искала! Мы вместе искали, а когда нашли, то Бахтины старшие снова уехали, и нам пришлось начинать все сначала.
– Странные они люди, эти Бахтины!
– с негодованием воскликнула Надя.
– Поломали людям судьбы, отстаивая только им понятную правоту.
– Это точно!
– подтвердил он.
– Можно мы к вам завтра в гости придем?
– поинтересовалась она.
– Женя наверняка захочет с вами поговорить, фотографии посмотреть. Он же ничего, совсем ничего о маме не знал.
– Мы можем прямо сейчас поехать, - предложил Вячеслав Иванович.
– Уже поздно, - возразила Надя, - И я думаю, что Жене нужно дать немного времени, чтобы прийти в себя и отдохнуть, он очень...э-м-м... чувствительный, а на сегодня и так было много потрясений, да и разница во времени сказывается.
– Ты так о нем заботишься, наверно сильно его любишь, - усмехнулся он.
– Очень люблю, - искренне подтвердила Надя, немного смущаясь и чувствуя, как краснеют щеки.
– Ну, хорошо, завтра, так завтра, - согласился Вячеслав Иванович и продиктовал ей свой адрес.
– Выспитесь и приходите в любое время. Я буду вас ждать.
Вскоре показался растерянный Женя, он, как сомнамбула, подошел к машине, открыл дверцу и сел рядом с Надей. Затем облокотился на нее и положил ей на плечо свою голову.
Она развернулась к нему вполоборота, чтобы было удобнее, уложила его голову себе на грудь и обняла. Так они и ехали до самой гостиницы.
Поблагодарив
– Зайди, пожалуйста, - жалобно попросил он на пороге комнаты, пропуская ее внутрь.
Надя прошла, аккуратно положила сумочку на журнальный столик и села на застеленную полосатым покрывалом кровать. Женя захлопнул дверь, прошел и сел рядом с ней, ссутулившись и зажав ладони между колен. Некоторое время они сидели молча.
– Спасибо, Наденька, - нарушил он молчание, - Ты даже не представляешь, ЧТО ты для меня сделала!
Он еще помолчал, растерянно посмотрел на нее и добавил:
– Только я не понимаю, зачем ты это делала?
Она пожала плечами:
– - Потому, что мне хотелось помочь тебе.
– - Я не спрашиваю "почему?", - перебил он, - Я спрашиваю "зачем"?
– - Затем, Женечка, - спокойно и размеренно ответила она, смотря ему прямо в глаза, - Что, я тебя люблю!
Она прочитала в его глазах массу эмоций: удивление, смущение, ликование.
– Любишь?
– недоверчиво, но с радостно сияющим взглядом, переспросил он, выпрямившись и развернувшись к ней всем корпусом, - А как, же, твой, этот...
– Этот, уже стал тот, - усмехнулась она, - И давно в прошлом.
Затем Надя притянула Женю к себе, крепко обняла и, нежно гладя руками по голове и спине, прошептала ему в ухо:
– Не смей вырываться, я все равно тебя не отпущу!
– Не смогу, не хочу и не буду, - прошептал он в ответ, заключая ее в объятия.
– Женя, Женечка, милый мой, - жарко шептала она, - когда ты ушел и перестал отвечать на мои звонки, я очень испугалась! Мне казалось, что я никогда тебя больше не увижу и сегодня я тоже боялась, что ты не приедешь. Ты мне нужен, Женя! Очень нужен! Мне плохо без тебя!
Надя прикрыла глаза и начала покрывать поцелуями его лицо, подбираясь все ближе и ближе к губам. У его губ она остановилась, едва касаясь их чуть распахнутыми своими, ощущая на своем лице его частое дыхание. Ей хотелось, чтобы он сам перешел ту грань, после которой уже невозможно повернуть назад. Женя попытался прильнуть к ней, но она чуть отклонилась назад, сохраняя крошечную дистанцию и не давая ему возможность поцеловать ее. Когда он снова попытался приблизиться, она опять немного отстранилась и тогда он, придерживая рукой ее затылок и не давая ей больше возможности дразнить его, страстно приник к ней, а Надя все больше отклоняясь назад, увлекла его за собой.
Они тонули в любви и нежности, судорожно цепляясь друг за друга, тщетно пытаясь всплыть на поверхность сознания, но их снова уносила волна сладких ласк. Их чувства так долго удерживались в потаенных уголках души, что, вырвавшись на свободу, ошалели от нахлынувшего счастья и неистово буйствовали.
Силы покинули их раньше, чем удалось совладать с бившими через край эмоциями. Они лежали рядышком, все еще, не смея выпустить друг друга из объятий, но уже ленивые и уставшие. Женя дремал. Надя слушала биение его сердца и, пытаясь подстроиться к ритму дыхания, тоже незаметно уснула.