Надежда
Шрифт:
Но теперь он понял, что этот незначительный случай и вызвал в нем сейчас чувство удовлетворения. Значит, Род вовсе не погиб, уйдя из газеты. Он нашел таких же, как он, и работает теперь с ними.
Кларенс подумал, что они с Родом могли бы теперь пожать друг другу руки, как равные. Теперь нет уже того робкого, запуганного репортера, который испытывал нервную дрожь всякий раз, когда его вызывали к начальнику отдела.
Как давно всё это было! Прошло всего каких-нибудь две — три недели, если судить по календарю. Но в действительности его отделяет от 19 сентября целая историческая эпоха. Такое
— Разрешите прикурить!
Кларенс вздрогнул и остановился. Задумавшись, он не заметил, что прошел уже половину Парковой и стоял теперь на углу Восьмой, рядом с будкой телефонного автомата.
Он рассеянно протянул спички коренастому мужчине в темном плаще с непокрытой головой. Тот прикурил и поспешно кинулся к автомату.
Репортер зашагал дальше. Какая-то особенность в лице мужчины привлекла его внимание. То ли это было выражение, уже встречавшееся ему, то ли какая-то неправильность в чертах.
Пройдя несколько домов, Кларенс оглянулся. Мужчина, очевидно уже позвонивший, куда ему нужно было, шел сзади. Его широкоплечая фигура в темном плаще выделялась отчетливо на фоне освещенного тротуара, но лица было не разглядеть. Напрягая память, Кларенс представил себе его глубоко сидящие глаза, широкие скулы, нос. Да, всё дело было в носе. Репортер улыбнулся, догадавшись, наконец. Такие люди глядели со спортивных страниц каждой газеты. Мужчина, спросивший у него спички, был когда-то боксером. У него был сплющенный нос.
Впереди, в нескольких шагах от Кларенса лучи света падали на тротуар из освещенной витрины булочной.
Репортер вспомнил, что дома у него нет хлеба, и свернул в магазин.
Знакомый продавец спросил его, почему перестала бывать миссис Кейтер и как здоровье девочки. Кларенс сказал, что жена уехала. Они поболтали несколько минут, затем, сунув под мышку пакет с хлебом, Кларенс вышел на улицу.
Дождь кончился, от деревьев веяло свежим запахом листвы. На Парковой было уже совсем пусто.
Репортера дома никто не ждал, он шагал не торопясь. Разговор с продавцом вернул его мысли к жене и дочери. Люси сообщала в последнем письме из Минесоты, что работу найти трудно, но она уже ведет переговоры в одной из газет и что бабушка балует Кэт.
Кларенс знал, что ему еще не скоро удастся увидать семью. Процесс против бандитов будет долгим, и до конца его на отъезд из города рассчитывать нельзя.
Позади него возник шум быстро идущей машины. Кларенс обернулся. Большой автомобиль несся рядом с тротуаром, разбрызгивая скопившуюся у обочины воду. Кларенс едва успел отскочить к стене дома, чтобы брызги не попали на него.
Хлеб вывалился у него из под мышки на тротуар. Репортер нагнулся, чтобы поднять его и, выпрямляясь, увидел позади себя, шагах в двадцати, того же мужчину, который спрашивал у него огня.
Кларенс отряхнул подмокшую бумагу и пошел. Автомобиль, качаясь на неровной мостовой, уходил всё дальше и скрылся впереди, возле железнодорожного переезда.
Репортер миновал меховой магазин с дремлющим на маленькой скамейке сторожем в толстом пальто и вдруг остановился, пораженный внезапной мыслью.
Почему мужчина в плаще снова оказался позади него? Ведь в булочной он пробыл не меньше десяти минут. За это время мужчина должен был уйти далеко вперед. А если…
Кларенс посмотрел назад. Мужчина всё так же шел невдалеке.
И репортер понял. Конечно, это бандит. Мужчина, очевидно, следил за ним уже давно. Может быть, от самого профсоюзного комитета. Возле аптеки он, видимо, подошел, чтобы убедиться, что это именно тот, кого ему надо, и, убедившись, позвонил своим по телефону. Значит, его будут встречать где-нибудь здесь, на улице, а может быть возле самого дома.
Но почему именно сегодня? Ведь бандиты не могут знать о его связи с профсоюзом. Как же им могло прийти в голову, что его не напугали их угрозы? Выдал ли всех их кто-нибудь из грузчиков, с которыми они разговаривали? Нет, не может быть. А что, если…
Докси! Кларенс чуть не вскрикнул. Конечно, Докси, которому он проговорился сегодня о том, что знает людей из профсоюза. Докси сказал об этом Бирну, а тот позвонил Дзаватини. Ах, вот в чем дело! Ну что же, война так война!
Он оглянулся. Бандит шел позади, сохраняя всё то же расстояние. Мысли репортера заработали с лихорадочной скоростью. Вернуться обратно к меховому магазину, пока гангстер еще не дошел до него? Нет. Старик сторож снаружи ничем не сможет помочь ему. А тот, что внутри, поднимет тревогу только если бандиты будут рваться в магазин. Идти вперед? Но бандиты наверняка будут ожидать его на пустыре или возле дома. Повернуть назад навстречу боксеру, миновать его и пойти к центру города? А что там делать? Обратиться в полицию и сказать, что его преследуют бандиты, или просто подойти к первому попавшемуся полисмену? Но тот только посмеется над ним. Полисмены на посту никогда не связываются с гангстерами из крупных шаек. Да и, кроме того, боксер не позволит ему пройти мимо. Наверняка у него есть кастет и револьвер. Они никогда с этим не расстаются…
Навстречу Кларенсу медленно шла пожилая сгорбленная женщина. Кроме нее, на улице не было никого.
К собственному удивлению, репортер не ощущал страха — только ненависть к Докси и гангстерам. Он вспомнил, как около двух недель назад, возвращаясь также от Б ар л и, он испугался какого-то прохожего. Тогда ему нечего было бояться, никакой реальной опасности не было, и тем не менее им овладел панический безнадежный страх. А теперь страшная угроза была налицо, и он был спокоен.
Значит, он победил свой страх. Тогда он боялся бандитов, они казались ему всесильными. Теперь он знал, что это не так.
Он замедлил шаги и, прислушиваясь к звуку капель, падающих с крыш на тротуар, закурил. Что же всё-таки делать? Пожалуй, быстро идти вперед, вбежать в будку телефона-автомата, в которой он прятался тот раз, и позвонить. Кому?.. Конечно, Грегори. Или Хастону. Если он застанет кого-нибудь из них дома, они тотчас выедут на помощь ему.
На сердце у него потеплело, когда он вспомнил о них. Нет, теперь он не одинок. Он ускорил шаги и тотчас услышал, как человек сзади сделал то же самое.
Впереди показалось два огонька. Приближался автомобиль. У Кларенса мелькнула новая мысль. Кинуться навстречу машине, стать на дороге, остановить ее и объяснить, в чем дело. При людях бандит, преследующий его, не посмеет стрелять.