Надежное занятие
Шрифт:
– Нет, втроем. Все равно дешевле.
Она ответила спокойно и равнодушно. Явно он не был героем ее романа, от близкого соседства с ним у нее не возникало ни эмоций, ни тем более желаний. Равно как и у него; они были абсолютно безразличны друг к другу.
– А сама ты откуда ? – спросил он лишь для того, чтобы что-то спросить.
– Почти с Севера. Из Пермского края. Город есть такой Оса – слышал?
– Нет, не слышал, – честно признался он. – В тех краях никогда не бывал. Я сам из Оренбурга.
– Из Оренбурга? Там же вроде свой универ хороший. Зачем было сюда ехать?
– А, долго объяснять…
Он
– Азия-с, одно слово. А тут – Европа.
Девушка ничего не сказала. Ей было все равно.
– Тоже втроем снимаем, – зачем-то добавил он. – Но поблизости.
Она не отреагировала. Только посмотрела на остановку. Туда подъехали сразу три маршрутки. Но он не знал, какая ходит на эту самую улицу Буревестника. По тому, что девушка не двигалась, он догадался – это опять не ее номера.
– Слушай, – сказала она еще через некоторое время. – Хватит, наверное. Я отсиделась, отогрелась, спасибо. Пойду на остановку, а ты поезжай по делам. Так еще час или полтора можно ждать.
Он не ответил. Дворники уныло скребли разбитое по нижнему краю стекло.
– Как у тебя все-таки дверь открывается? А то опять не смогу выйти.
Девушка опять взглянула на него. Она совершенно ему не нравилась. Чем дольше она сидела рядом, тем сильнее понимал он, насколько она не в его вкусе. Невозможно было представить, чтобы он завел с нею флирт. И тем более лег в постель. Это года три назад он в самом деле мог лечь с любой. Но сейчас сделался разборчивым. Или просто слишком устал от жизни и перестал тратить силы по пустякам. А эта девушка была не просто не в его вкусе; она ему активно не нравилась, причем он даже не мог понять, чем именно. Наверное, своей усредненностью, отсутствием хоть одной выразительной черты… кроме чистого дыхания, которое важно лишь в постели. Но о постели тут никто не говорил.
– Знаешь что, – сказал он, не понимая сам себя. – Черт с ней с маршруткой. Я тебя отвезу.
– Нет-нет, – запротестовала девушка. – Туда далеко, я один раз на такси ездила… У меня денег нет. Ну то есть не то чтобы нет, но я не могу позволить себе трату. Буду маршрутку ждать. Придет же она хоть когда-нибудь…
И в этом «хоть когда-нибудь» прорвалось столько безнадежности и отчаяния, до сих пор скрывавшихся под оболочкой равнодушного существа, что ему вдруг стало стыдно за столь запоздалое предложение. Стоило, конечно, сразу повезти ее на эту чертову улицу Буревестника.
– О деньгах никто не говорит, – возразил он. – Я сказал просто отвезу тебя домой.
– Нет, так нельзя. Ты зарабатываешь, я не могу лишать тебя заработка.
– Сегодня я решил не работать. Судьба подсказала.
Девушка вопросительно посмотрела на него.
– Долго объяснять. В проводке была неисправность. Произошло замыкание. В худшем случае машина могла сгореть. У меня обошлось. Значит, надо сделать доброе дело.
– Ну, тебе виднее, – девушка с прежним равнодушием пожала плечами.
Похоже, ей было на самом деле все равно: мокнуть на остановке,
– Только я никогда не смотрю на дорогу и не знаю, как туда проехать.
– Это не страшно. Навигатор выведет.
– Роскошно живешь, – девушка усмехнулась. – Даже навигатор у тебя есть.
– Таксовать без навигатора в этом городе – все равно что ловить мышь с завязанными глазами, – непонятно оправдывающимся тоном ответил он. – Ну так какой у тебя адрес? Улица Буревестника, дом? Хорошо бы без дроби, а то искать дольше…
3
Машина медленно плыла по заполненным снежной слякотью улицам. Этой части города он практически не знал и поэтому следовал указаниям навигатора, который, как часто бывало, несколько раз пускал их по длинному объезду.
– Извини, что так долго едем, – сказал он. – В самом деле маршрут неизвестный, да еще дорога такая.
– Нормально, – ответила девушка. – Я хоть отогреюсь.
Она сняла вязаную шапочку, встряхнула головой. Он искоса отметил, что волосы девушки не темные и не светлые, и какой-то неопределенной длины. Сейчас все или носили лохмы до самого пояса или стриглись почти наголо. У этой же было что-то среднее.
Странное дело, – подумал он. – Чем больше я разглядываю эту девушку, чем больше она открывается, тем больше она мне не нравится. Если она – чисто теоретически – разденется догола, то меня наверняка просто стошнит…
– Ну и как Европа? – неожиданно спросила она. – Удачно покоряется?
– Ну, как сказать, – пожал плечами он, не ожидав от нее ироничного вопроса. – Временами и местами.
– Я имела в виду, выгодно на машине ездить и возить пассажиров?
– Когда как, – честно ответил он. – Все зависит от времени суток, от погоды, еще черт знает от чего. Но в общем не очень. Если бы еще машина новая была… А так после ремонта и бензина мало остается.
– Но все-таки ты ездишь, – сказала она.
– Езжу. Нужно иметь какое-то надежное занятие. Я же не говорю, что собираюсь быть таксистом. Но пока учусь, по специальности никуда не устроиться. Лучше уж таксовать, чем подавать тарелки в пиццерии.
Девушка ничего не ответила. Он уже понял, что ее гложут какие-то свои невеселые мысли и она лишь время от времени, словно очнувшись, начинает говорить.
– Самое время начнется зимой, – продолжал он, словно ей то было интересно. – Когда станет холодно, пассажиров прибавится. Но я к зиме не готов, не знаю, что буду делать. Зимней резины нет.
– Зимняя резина, знаю… – неожиданным эхом отозвалась девушка. – Знакомые слова. Отец тоже. Пока…
Она не договорила, и он не уточнил, что стало с отцом. Умер, ушел или просто потерял работу… дело известное и абсолютно безнадежное.
Судя по всему, неожиданное воспоминание об отце снова погрузило ее в грустную задумчивость. Потому что еще несколько километров в сгущающихся сумерках они ехали молча. Наконец тишина – относительная тишина в потрескивающей позванивающей и грохочущей на каждом ухабе машине без магнитолы – стала нестерпимой и он, не зная, зачем это делает, спросил: