Надо посоветоваться!

Тендряков Владимир Федорович

 

Миша ЛЯМОЧКИН.

Я не люблю ребят, которые вредят птицам и зверям. Однажды я видел, как мальчики бьют ногами котенка. Эти мальчики — живодеры. Они очень жестокие. Когда они подрастут, они все равно не будут хорошими людьми.

 

Лена ГАРАСОВА.

У нас во дворе живет один мальчик. А у меня нет папы. Вот однажды он мне сказал: «Безотцовщина». Мне так стало обидно, что я заплакала и сидела два дня дома. Мне все как-то стыдно было, сама не знаю почему. Маме я не сказала. Я думаю, когда он вырастет, он поймет, как тяжело человеку переносить это прозвище.

 

Михаил ГОРБУНОВ.

А мой товарищ Игорь очень благородный. Однажды мы с Игорем поссорились. И когда вышли из школы, он шел в стороне. И вдруг

из-за угла на меня налетели ребята. Их было пятеро. Игорь увидел это, бросил папку с книгами и побежал на помощь. Ребята были сильные, но Игорь не испугался. Он растащил всех противников, и бой кончился благополучно. Я считаю, что Игорь — самый лучший товарищ.

 

Николай КИРИЛЛОВ.

У нас есть один нечестный мальчик. С ним никто не хочет дружить. Он часто обманывает нас, учителей и вожатых. Однажды мы пошли в поход, и этот мальчик сказал, что он натер ногу. Его рюкзак отдали нести ребятам. Он шел и хромал очень сильно, а когда мы вернулись, он хромать перестал и нога у него не болела.

Врунам доверять нельзя: они всегда могут подвести.

 

Вова ХРОМОВ.

А мне не нравятся ребята, которые нечестно играют. Однажды мы с моим соседом пошли на пруд купаться. Пришли, разделись, полезли в воду. В воде стали играть в салочки. Маялся я. Осалил его, а он не захотел маяться. Я ему говорю: «Майся!» — а он не хочет. Я ему говорю: «Майся, нечестно», — а он меня оскорбил нехорошими словами. И так кончилась наша игра.

 

Миша БЕЛОЗЕРСКИЙ.

Мне не нравится один мальчик, Вова. Я с ним встречаюсь в зимнем лагере. Он жадный, никому не дает свою клюшку и шайбу. Однажды наш отряд играл в хоккей с третьим отрядом. У одного игрока сломалась клюшка, и Вову попросили дать ему клюшку, но он не дал. Этого мальчика удалили с поля, и наш отряд проиграл со счетом 2 : 6. Потом еще я попросил у него книгу «Незнайка на луне». Срок он не уточнил. А наутро прибежал: «Миша, отдай книгу». Я попросил: «Оставь мне книгу хоть на час». Но он и слушать не хотел. «Это моя книга, и она должна быть у меня», — сказал он. Я отдал ему книгу. Жадина не может быть хорошим товарищем.

 

ЖУРНАЛИСТ.

А приходилось кому-нибудь из вас признаваться себе: «Это я был неправ. Я виноват в том, что случилось»?

 

Наташа КУЗЬМИНА.

Я расскажу один случай. Мы переехали в новый дом, и я плохо знала ребят во дворе. Как-то мама купила мне большой кулек конфет. Я с этим кульком вышла на улицу. Ребята попросили у меня конфет, но я им не дала. Тогда они перестали со мной водиться. Мне было очень плохо, и я все время думала, что эти ребята нехорошие, вредные. А они вовсе не были вредными, они были дружные и добрые. Я вынесла во двор свои игрушки и санки и сама подошла к ним. И мы все стали кататься на санках. Этот жадный мой случай мне запомнился. Он научил меня дружить с ребятами.

 

ЖУРНАЛИСТ.

Случалось ли так, что человек тебе не нравился, а потом ты стал думать о нем иначе?

 

Люся КАЗАНЦЕВА.

Я сижу на парте с моей подругой Людой. Мы с ней часто ругаемся, потому что она всегда спорит. Вот один раз у нас было рисование, и у Люды сломался грифель. Мы договорились, что будем рисовать по очереди моим карандашом. У Люды был ластик, а у меня не было. Я попросила у нее ластик, а она мне сказала: «Дам, когда сама сотру. Подожди немного». Я подождала и говорю: «Ну, скоро?» А она мне отвечает: «Успеешь!» Я обиделась и говорю: «Отдавай тогда мой карандаш». — «Ну и возьми свой карандаш». Она отшвырнула его, и у него выскочил грифель. Мы остались без карандаша. Тогда я убрала альбом, достала книгу и начала читать. Только прочитала две строчки, а она уже меня толкает и говорит: «Не заезжай на мою половину». А я отвечаю: «Когда ты на мое сиденье заезжаешь, я тебе ничего не говорю». Я взяла линейку и циркуль и начала проводить границу. Люда следила за мной. А потом говорит: «Хитренькая какая, себе больше сделала». А я говорю: «Ну на, тогда ты

прочерти линию». Она взяла циркуль и начала корябать парту. Я не вытерпела и говорю: «Люд, ты уж совсем, наверное, окосела. Даже отсюда видно, что ты провела линию неровно». — «Сама ты косая», — сказала она мне. «Убери свои локти», — сказала я. Так мы ругались до тех пор, пока нас не выгнали из класса. За дверью мы еще тоже ругались, а потом неделю не разговаривали. И так всегда. В другой раз мы шли вместе домой и по дороге рассказывали друг другу разные истории. Но, когда мы подошли к скверу, Люда сказала: «Пойдем моей дорогой». И стала тянуть меня за рукав. Я говорю: «Нет, очередь моей дорогой идти». А Люда уже не говорит, а кричит: «А помнишь, последний раз мы шли твоей дорогой?» А я тоже кричу: «Кто это — мы?» Людка говорит: «Я и ты». Я говорю: «Ну, знаешь что?» А она говорит: «Что?» — и стукнула меня своим портфелем, и я тоже. Тут у нас началась драка. После драки мы все были в снегу и пошли каждая своей дорогой. Я поняла, что дружить с ней невозможно, у нее ужасный характер.

Но однажды я сильно заболела, и Люда сразу ко мне пришла. Я очень долго не ходила в школу, Люда приходила каждый день и занималась со мной. Я не просила ее приходить, потому что она занимается в изокружке и еще в гимнастической секции и времени у нее мало. Из-за Люды я не осталась на второй год. Теперь я знаю, что у человека может быть трудный характер, но сам он может быть хорошим.

 

ЖУРНАЛИСТ.

Прекрасная и очень правильная мысль. Только непонятно, почему ты решила, что это у Люды трудный характер? В ваших ссорах ты выглядишь ничуть не лучше.

 

Вот и кончился наш разговор. Мы надеемся, что рассказы ребят помогут тебе взглянуть на себя со стороны. Постарайся это сделать честно. Подумай, легко ли с тобой товарищам? Как они к тебе относятся? Хороший ли у тебя характер? Хотелось бы тебе изменить что-то в нем и как ты собираешься это сделать?

Г. Т. БЕРЕГОВОЙ

ТЫ ЗОВЕШЬ СЕБЯ ЮНЫМ ЛЕНИНЦЕМ

На письма ребят отвечает дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР Г. Т. БЕРЕГОВОЙ.

Спрашивают, все время спрашивают отцов ребята:

«А каким ты был, когда тебе двенадцать лет было? А когда четырнадцать?»

Я в свои двенадцать лет, помню, все ждал той минуты, когда мой отец присядет чуток передохнуть и я с ним. А вдруг начнет вспоминать? Что-нибудь припомнит из жизни?

Отцу я всегда завидовал и крепко, как мальчишки умеют, им гордился. Старый партиец с 1918 года, он прожил свою жизнь верно, сурово и прямо.

А недавно письмо получил я, и в нем знакомый вопрос от незнакомой девочки: «О чем вы мечтали лет так в тринадцать-четырнадцать?»

О чем думается, о чем мечтается в отрочестве?

Среди самых разнообразных раздумий и самых невообразимых мечтаний всегда есть главные, любимые, постоянно возвращающиеся: «Что я могу, кем стану?»

Эти вопросы объединяли всех нас, ребят далекой поры — начала тридцатых годов.

Эти же вопросы, оказывается, волнуют и вас, сегодняшних ребят, в не меньшей мере.

Об этом говорят ваши письма.

Что ж, они вовремя, эти вопросы.

Когда пришла пора мне делать выбор дороги в будущее, долгих поисков не потребовалось: мой выбор был сделан — авиация. Старший брат Виктор уже летал, а я страстно мечтал летать, как мне кажется, всегда!

Мальчишки тридцатых годов бредили небом. Мы знали тогда, кто и сколько совершил полетов на льдину лагеря Шмидта, сколько вывез людей.

Для ребят нынешнего поколения все это история. А для нас — начало взросления.

Отважная семерка первых Героев Советского Союза была тогда кумиром всех мальчишек.

В детстве мы все, как один, были убеждены, что авиации принадлежит будущее, что подвиг можно совершить только в авиации и что формы лучше, чем форма военного летчика, нет во всем мире.