Надо – значит надо!

Ромов Дмитрий

Он знает, что я спасаю Андропова и знает о наших усложнившихся отношениях с Брежневым. Судя по всему, он парень не такой уж простой, так что вполне может сделать звонок, как Штирлиц Борману. И даже, наверное, сделает. Но он не знает, что над Щёлоковым, устроившим эту бурю, уже разверзлись небеса и сверху летят молнии. Разряд за разрядом, один болезненнее другого.

И есть ведь за что. Ввёл в соблазн генсека, сделал практически соучастником подлога, оговорил верного ленинца, безо всяких санкций привлёк КГБ. Да это полноценный заговор. Оставь это всё без наказания,

следующим его шагом что станет? Смещение главы государства и узурпация власти? И это при помощи Злобина. А значит, обоих поганой метлой, а то и в лагерь. Куда-нибудь в сторону Кяхты, чтобы жизнь мёдом не казалась.

Не исключаю, что такой вариант предоставления информации Злобин вполне имеет в виду. Поэтому, он может и не проявлять особой прыти, а занять выжидательную позицию, чтобы поддержать победителя. Ему, как новичку, лучше резких движений в мутных водах не делать.

А про броневики может сказать, что, мол, как узнал о происходящих безобразиях, сразу выслал технику, чтобы сопроводить Андропова в безопасное место. Да, так, я думаю, он и поступит. А значит, никто до приезда Юрия Владимировича не сможет на него настучать.

Андропов поворачивается ко мне и пытается посылать телепатические сигналы, но это не удаётся, поэтому мы просто молча смотрим друг на друга, обмениваясь красноречивыми взглядами. И я думаю, в этот момент мысли наши сходятся.

Мы подъезжаем к даче генсека, и, выйдя из старенькой «двадцать первой», он шагает к воротам. Он идёт один, никто его не сопровождает. Высокая, немного несуразная и слегка сутулая фигура в пальто и меховой шапке. Некогда грозный, а теперь гонимый…

Я остаюсь в машине. Мне особо светиться в этом деле и ставить под удар всю структуру не резон. Найдутся, конечно, доброхоты, которые передадут картину эвакуации Андропова, раскрасив в яркие и невообразимые цвета своей буйной фантазией. Но что поделать, такие люди всегда были, есть и будут. Думаю, отобьёмся. Впрочем, других вариантов и не существует.

Я возвращаюсь в Москву и начинаю ждать. Еду в гостиницу, захожу за Белоконем и веду его на поздний завтрак. Он только что прибыл после задания — был вместе с Беловым, и вдвоём они обеспечивали контроль над периметром.

— Не ели ещё?

— Нет, — качает он головой.

Мы садимся за стол и заказываем далеко не круассаны и не капучино. Я беру тарелку солянки и бефстроганов. Перед заварухой никогда не ем. Формально, конечно, ничего ещё не закончилось, но мы своё дело сделали. Так что остаётся только ждать. С нами за стол садится и Витя.

Алик дежурит в машине, на случай, если будут звонки. Виктор заказывает еду с собой на себя и на напарника и сразу уходит, когда ему приносят котлеты, салат и всякую всячину — балык, хлеб, что-то там ещё.

— Ну что, товарищ майор, как операция прошла? Я имею в виду то, что было в зоне вашей ответственности.

Он чуть поводит головой.

— Военные у вас тут серьёзные, — говорит он. — С такими можно и в бой, если что. Шишек партийных прикрывать — задача для них мелковатая.

— Возможно, — киваю я. — Да только задач у нас много разных бывает. — С

криминалом несколько раз разбирались. Дважды в Ленинграде, один раз в Тбилиси. Не исключаю, что и в Баку придётся наведаться. Там было жёстко и конкретно.

— Но это не для армии задача.

— А мы и не обычная армия, — пожимаю я плечами.

— А кто мы? Наёмники?

«Мы»? Хо-хо…

— Мы кувалда, которая поможет нашей с вами Родине выстоять в борьбе со злом. Как вам такой ответ?

— Как бы самим не стать злом, — с сомнением говорит он.

— Ну, поэтому я вас и приглашаю подключиться. Вы же злом не станете?

— Не знаю. Как понять, доброе мы сегодня дело творили или нет?

— Придётся ориентироваться в обстановке, держать нос по ветру. У меня можно спросить, в конце концов.

— У тебя-то можно спросить, — хмыкает он. — Да только это что, твоя личная армия, получается?

Получается, что так. Или почти так. Ну, я её и создаю, собственно, на свои, в основном средства. Впрочем, средства эти, в каком-то смысле можно и народными назвать. Так и «Факел» — народная армия. Такой вот круговорот воды в природе.

— Не личная, конечно, но я на неё надеюсь в решении важных задач, нацеленных на светлое будущее. Так что, вы надумали? Нужно вас представить ещё нескольким важным шишкам.

— Неплохая солянка, — говорит он и отправляет в рот ложку за ложкой.

— Вы ешьте-ешьте, Василий Тарасович, но мне ответ нужен до окончания этого завтрака.

— У меня уж ужин скоро, — кивает он. — Успеем.

В этот момент прибегает Виктор.

— Чурбанов, — тихонько говорит он, наклонившись ко мне. — Ждёт на проводе.

— Я сейчас, товарищ майор. Вы ешьте и думайте пока.

Мы быстро-быстро спускаемся к машине.

— Юрий Михайлович, — говорю я, снимая трубку.

— Брагин! — восклицает он и замолкает.

Ну, японский городовой! Я тоже молчу. Мы оба молчим.

— Я смотрю, у тебя нервы, как канаты, — довольно говорит он, первым нарушая тишину.

Кошка сдохла, хвост облез. Кто промолвит, тот и съест.

— Ваше чувство юмора достойно самой высокой оценки, — сердито отвечаю я, и он начинает смеяться.

— Наша взяла, Егор! — говорит он.

Понял уже.

— Окончательно? — спрашиваю я.

— Окончательно. Хотя, победа никогда не бывает окончательной! Но у нас всё хорошо. Только что говорил с Леонидом Ильичом. Просит подъехать и подвезти все материалы. Полностью меня поддержал и даже похвалил. И Андропов ещё у него был. Сейчас за ним приедет машина. Не знаю… надо ли его подстраховать…

— Надо, Юрий Михайлович, ещё как надо. Но если это сделаю я, выглядеть будет крайне плохо, понимаете меня? Мне и так неизвестно, удастся ли выпутаться из этого дела. Поэтому отправьте, пожалуйста, ваше ведомственное сопровождение.

— Думаешь, не побоится?

— Андропов? Он не из пугливых.

— Ну, да. Дед меня отругал, что я его не поставил в известность.

— Вы же ему не сказали, что знали про получение Щёлоковым одобрения?

— Нет, ничего не сказал.

— А как там Щёлоков? В ах*е?