Надувной ангел
Шрифт:
Донесся шум отъезжающей машины. Нико посмотрел на улицу.
– Гай Гракх Браб покидает занятые позиции? – спросил Рай и сел на диван.
Его школьная шуточка выстрелила вхолостую, Нико кратко кивнул головой.
– Значит, до утра ничего интересного не произойдет, – сделал вывод Гурджиев и тут же спросил: – Этот Нугзар кем-то приходится Арнольду Чикобаве? [3]
– Не знаю, – Нико сел на стул, посмотрел на жену, вернул вопрос Раю: – Кто такой Арнольд Чикобава?
3
Грузинский
Фуко подскочил на диване, затем положил голову на колени Гурджиеву.
– Был один такой… – Рай потрепал ушко Фуко, – да так, просто вспомнил.
Бестолковые беседы Гурджиева и его расслабленность заставили Нино занервничать – вдруг у него нет никакого плана и он просто действует по ситуации? Хотя, возможно, это тоже было частью плана. Гурджиев ведь обожал морочить людям голову.
Первым не стерпел Нико, спросил прямо:
– Сейчас что делаем?
Гурджиев посмотрел Нико в глаза и спокойно ответил:
– Ждем-с, дружок, ждем-с…
Этого расплывчатого ответа оказалось достаточно, чтобы Нино тут же расслабилась – перед ней сидел все тот же авантюрист и способный на все человек. Такой не мог действовать без плана, не просчитав заранее каждый нюанс. Он ведь мог притвориться кем угодно: и святым и убийцей, и мудрецом и заложником обстоятельств… впрочем, Нино не понимала, для чего нужна эта конспирация.
– Может, посмотрим что-нибудь? – нарушила Нино затянувшуюся неловкую паузу.
– Можно, – Гурджиев посмотрел на Нико, будто последнее слово оставалось за ним, – до утра все равно еще полно времени.
Нико вовсе не был настроен смотреть что-либо, внутренне напрягся в ожидании утра, все же сказал:
– Можем что-нибудь в интернете посмотреть.
– Что скажете насчет клевого турецкого фильма? – предложил Гурджиев.
– Турецкого? – кроме кофе, Нино ничего клевого турецкого не смогла вспомнить.
– Иви бир фильм, – Рай похвалил подобно сладкой пахлаве, – чок иви бир фильм!
Нико только пожал плечами и вывернул нижнюю губу – мол, мне все равно. Единственное, от слов Рая ему захотелось есть.
– А ну-ка, посмотри, Нино ханум, – Гурджиев сказал, – есть где-нибудь «Дорога»? [4]
Нино набрала текст на клавиатуре лэптопа, вгляделась в экран.
– Сколько, оказывается, этих «Дорог», – удивилась Нино, глазами пробежала список выстроенных на экране фильмов с одним и тем же названием, развернула лэптоп к Гурджиеву: – Мы эту «Дорогу» ищем?
На раскрытом постере фильма небритый усатый мужчина в кепке нес на спине женщину, у которой на голове был платок, а на плечах – накидка с бахромой. Черная кепка мужчины тоже была обвязана сверху платком в цветочек. У обоих головы были посыпаны снегом, а лица были озабочены. Видно было, что они переживают из-за одного и того же, но по совершенно разным причинам. Мужчина смотрел вперед, куда-то в пространство, женщина – вниз и слегка вбок – в вечность.
4
Имеется в виду фильм Йылмаза Гюнея, 1982.
Гурджиев прищурился, на секунду прекратил теребить ухо Фуко, вгляделся в
– Ай сагол, Нино ханум! – сказал он. – Сенде сагол!
Между тем «Дорога» оказалась не таким крутым фильмом, как рекламировал Гурджиев. По крайней мере, Горозии не усмотрели никакой крутизны в истории нескольких несчастных узников, которых на неделю освобождают из турецкой тюрьмы: возвратившийся домой Сейт-Али узнает, что жена загуляла. А ее родственники заперли ее, как собаку, в подвале, чтобы Али убил ее и смыл позор с семьи… На другого узника, Мехмеда Салиха, который отбывает наказание за грабеж, семья жены валит вину за смерть шурина, которого полиция убила при ограблении. Мехмед безуспешно пытается оправдываться. В конце убегает вместе с женой Эмине на поезде, но их настигает родственник Эмине и убивает обоих… Еще один узник – Омар, возвращаясь в родную деревню, решает прокрасться через границу, но накануне пограничники убивают его брата контрабандиста, и т. д. и т. п. Мало того, что полно убийств и насилия, так еще и все герои фильма какие-то выцветшие, несчастные и безнадежные, и все подернуто желтоватым налетом.
В отличие от Горозий, турецкий блокбастер так увлек Гурджиева, что тот до самого конца он не мог оторвать взгляда от экрана, только тихо охал и сжимал кулаки. В конце даже прослезился. Горозии сочли, что Рай переживает за героев фильма, хотя у того просто глаза устали вглядываться в экран лэптопа.
Утреннее преображение
Утром, лежа в кровати, Нино заметила, что только что проснувшийся Нико одним глазом не то удивленно, не то отчужденно смотрит на нее, будто сам еще не понимает – проснулся он или нет.
– Давай быстрее! – прошептала Нино.
Нико потер глаза кулаками, как в детстве, когда его поднимали в школу, и спросил сонным голосом:
– Сколько времени?
– Восьмой час.
Ответ тоже как будто из детства… Из открытого окна доносился шум машин с проспекта Руставели. Перед домом щебетали спрятавшиеся в деревьях птички. Город просыпался. Было еще прохладно. Эх, сейчас бы еще поспать… Вдруг Нико вспомнил про вчерашнюю историю. Вспомнил, что этим утром они похищают человека, и сразу же очнулся.
Когда он вышли в гостиную, Гурджиев уже был на ногах, кровать убрана. Видимо, утренний тай чи только что завершился – на слегка раскрасневшейся лысой голове блестели крошечные бисеринки пота. Он стоял боком к окну, смотрел на улицу. Он был одет в кремовые шорты, белую майку и был босиком, его поза выражала спокойствие и надменность. Или Нико это только показалось? Видно, что Рай полностью собрался, как опытный полководец перед боем. Рядом стоял Фуко, как верный оруженосец. Оруженосец выглядел слегка растерянным – не понимал, что происходит.
– «Брабус» на месте, – сказал Гурджиев через плечо, повернулся и потопал к прихожей.
Остальное Нико завершил про себя: «Значит, сейчас Нугзар спустится по лестнице!»
Горозии молча последовали за Гурджиевым. Тот слегка приоткрыл дверь, одним глазом глянул на лестничную площадку и, не поворачиваясь к Горозиям, поднял в воздух указательный палец и прошипел: «Тс-с!»
Фуко удивленно поднял одно ухо – смотрел то на Рая, то на Горозий.
Вдруг все разом посмотрели на потолок – услышали, как на верхнем этаже закрылась дверь, а затем раздались шаги на лестнице.