Наедине с отчимом
Шрифт:
– Твоя мать – тряпка, а я воспитываю тебя так, как считаю нужным. Она ни слова не скажет против моих эффективных методов твоего воспитания. А потом она отсосет мой хрен, и я буду долго трахать ее на постели за твоей стенкой. А ты будешь все слышать и мечтать оказаться на ее месте.
– Я буду мечтать о том, чтобы ты сдох, мразь! – крикнула я, и увидела, как Егор резко приблизился ко мне. Он навалился на меня сверху, стянул с меня шорты, а потом и трусики. Он сдавил мои ягодицы, а потом опустил свое лицо и укусил меня. Я закричала и принялась
А потом я почувствовала удар. Он хлестал меня ремнем изо всех сил, а я вздрагивала от каждого удара, охая и умоляя остановиться.
Когда удары прекратились, я медленно перевернулась на спину, чувствуя, как горит мой зад от болезненных ударов ремнем. Егор дрожащими руками расстегивал ширинку, а потом достал свой огромный орган и принялся его дергать.
Он смотрел на меня, постанывал и дрочил свой член, который вырастал на моих глазах. Я с ужасом смотрела на него, видя, как из дырочки в его органе показались капли прозрачной жидкости. Егор смотрел на меня, его лицо покраснело, а тело сотрясалось в такт движениям его правой руки.
– Ты будешь меня любить, будешь давать мне. Ты будешь умолять меня взять тебя! – он повторял это, а сам продолжал мастурбировать свой член, под которым сотрясались огромные, налитые семенем, яйца.
Он приблизился ко мне и направил на меня свой орган. В мое лицо полетели струи спермы, которые попадали мне на волосы, на грудь, на губы. Я сидела молча, пока поток его спермы не иссяк. Тело Егора еще некоторое время содрогалось, но его член стал уменьшаться, а головка спряталась внутрь и закрылась тонкой кожицей.
– Если ты еще раз посмеешь плюнуть в меня, показать мне средний палец или проявить другие признаки неуважения, – громко и внятно произнес мой отчим, а его член при этом сотрясался от его важного выступления, – Я скажу твоей матери о том, что ты предложила мне себя. Я сделаю все, чтобы твоя мать страдала, не зная, что делать и кого выбрать. И я уверен, что сейчас она встанет на мою сторону. А ты останешься и без матери, и без меня. Ты останешься в дерьме, из которого не выберешься никогда.
Я смотрела на Егора, не мигая, чувствуя мерзкий запах его спермы, которой было облито мое лицо. Я на своих собственных глазах превращалась в его игрушку, в предмет, которым он будет пользоваться всякий раз, когда захочет. И всегда в его руках будет козырь – моя мать, которая станет безмолвной преградой на моем пути к спасению.
– Ненавижу тебя, – зачем-то сказала я, понимая, что Егору уже все равно. Он не воспринимал мои слова всерьез, а уже продумывал, как воспользуется моей беспомощностью в следующий раз.
Он засунул свой вонючий отросток в трусы, потом застегнул ширинку, поднял с пола ремень, которым лупасил меня несколько минут назад прежде, чем обкончать меня с головы до ног. Он аккуратно продел его в петли своих джинсов, а потом подмигнул мне:
– Иди разогрей мне пожрать. Только рожу умой перед тем, как трогать мою еду.
Когда
В ванной я остановилась напротив зеркала и посмотрела в свое отражение. Гадкое, заплеванное лицо, по которому вдобавок лениво стекала сперма. Я ненавидела сама себя, но еще я понимала, что ничем и никак не смогу изменить ситуацию. Только смириться. Или убить Егора. Как мне хотелось взять нож и воткнуть его в его грудную клетку, слушая, как хрустят его кости, а потом долго смотреть, как он истекает кровью и издает последний вдох!
– Я жду! – услышала я громогласный голос Егора, от которого вздрогнула.
Внезапно я осознала, что боюсь его. Хоть я и пытаюсь сопротивляться, делая все возможное, чтобы разозлить его или доказать свою уверенность в себе, но на самом-то деле, я до чертиков боюсь этого человека! До дрожи в ногах и руках. Как только вижу, что надвигается его фигура, все во мне сжимается от ужаса и плохого предчувствия. Даже до того дня, когда он впервые надругался надо мной, я все равно всегда относилась к этому человеку с огромной опаской.
Не понимаю, что мать нашла в нем? Пожалуй, мне он сразу не понравился, как только я его увидела. Врагу не пожелаешь такого “папу”.
Я умыла лицо холодной водой и вспомнила тот день, когда мама впервые привела его в дом. Я увидела на пороге огромную мужскую фигуру, лицо, покрытое щетиной, всклокоченные волосы и гигантского размера руки.
Тогда у меня возникло ощущение, что этому человеку будет тесно в нашей скромной трешке со смежными комнатами, но он отлично вписался, а еще он так запудрил мозги моей матери, что теперь любое мое слово против него будет восприниматься против меня же самой.
Я вышла из ванной и посмотрела на Егора, сидевшего за кухонным столом, положив на него свои ручищи. От одного вида его мускул, выпиравших из-под рукавов короткой футболки, мне стало не по себе. Он смотрел на меня, смеясь, как будто я была какой-то куклой, с которой он мог играть, когда того пожелает или заставлять ее исполнять свои самые омерзительные желания.
– Что там есть пожрать? – спросил он, а я вдруг подумала о том, что с мамой он так не разговаривает. С ней он более ласков, потому что у нее есть авторитет. А у меня его нет, у меня есть только слабые попытки противостояния, легко предупреждаемые его физической силой.
Я открыла холодильник и достала кастрюлю с супом. Поставив ее на плиту, я присела напротив Егора за стол и посмотрела в его лицо. Я молчала, не зная, как вести себя и что вообще говорить.
Егор тоже молчал и, усмехаясь, смотрел в мое лицо. В его взгляде читалось откровенное превосходство, которое он не пытался прятать ни на секунду. Он издевался надо мной и будет продолжать делать это постоянно. Мне стало грустно, и снова холодок страха пробежал по моей спине. Как перестать его бояться? Наверное, только убив этот страх в себе… А может, убив сам источник страха?