Наедине с природой
Шрифт:
Параллельно я прислушивался к тому, что происходит у Валерия, лодка которого была закрыта от меня кустом ивняка. По всему было понятно, что у него тоже дела идут неплохо – погода в тот день нас не подвела.
Вдруг меня насторожили звуки, идущие со стороны Валерия – я даже перестал следить за своим поплавком: учащенное дыхание, даже пофыркивание, плеск воды и, наконец, волны из-за куста от потерявшей устойчивость лодки соседа.
– Валер, что там у тебя?
В ответ глухой от волнения голос:
– Подожди.
– Ну так что там
– Лещ.
«Подумаешь невидаль – лещ. Что мы лещей не ловили. Что ли», – про себя усмехнулся я, теряя интерес.
– Лещ, – продолжал Валерка, – каких я не только не ловил. Но и не видывал…
По его взволнованному тону я понял – не врет. Заиграло любопытство, изнутри подступила скрываемая внешне рыбацкая зависть: «Эх, не мне повезло!»
Скрывая за наигранным спокойствием всю гамму своих чувств, я попросил:
– Валера, покажи.
Он перешел в корму лодки так, что стал виден мне, крепко держа за жабры на вытянутой руке огромную рыбу. Это был не лещ, а сказка: темный от старости абориген местных водоемов с, казалось бы, покрытым мхом пузом весил, на первый взгляд, не менее двух-трех килограммов. Было даже заметно, как Валерию тяжело держать его на вытянутой руке. Мне было непонятно, как хлипкие, не рассчитанные на подобную рыбу, снасти напарника выдержали такой живой вес. Валерка упивался гордостью за выловленный экземпляр и моим удрученно-завистливым взглядом. Это был его момент истины. Своим взглядом он как бы говорил: «Сколько лет ни старайся, а подобной добычи у тебя никогда не будет. Это удел немногих.»
Немая сцена из гоголевского «Ревизора» длилась недолго: лещ, у которого, видимо, раскалывалась голова от Валеркиной хватки, как-то вяло, из последних сил, встрепенулся, повел туда-сюда хвостом и, выскользнув из рук рыбака, упал мимо лодки в воду. Жаль, что никто со стороны не видел выражений наших лиц. Забыв о зависти, я с ужасом осознал потерю небывалого рыбацкого трофея. В то же время в моих глазах, думаю, все еще теплилась надежда на чудо: вдруг Валерка проворно подхватит сачком упавшего в воду леща. А тот плашмя лежал на поверхности совершенно спокойной воды, жадно втягивая сквозь помятые рыбаком жабры родную ильменскую воду. Затем, как бы пробуя силы, шевельнулся и медленно, так же плашмя, ушел вглубь.
На моего тезку вообще страшно было смотреть. Он ощутил неотвратимость потери, но еще не до конца ее осознал, попеременно глядя то на меня, то на то место в воде, где еще несколько секунд назад был виден лещ. Это состояние длилось у него не менее двадцати-тридццати секунд. Затем, видимо, горечь утраты стала для него реальностью. Такого отборного многослойного мата я никогда с тех пор не слыхал, тем более от человека, закончившего Литературный институт. Это был шедевр, сравнимый, разве, с немой, однако очень выразительной сценой с великим Ульяновым из фильма «Председатель».
Излив душу перед природой и кажущимся для него ее несовершенством,
Презрительно сморщив лицо и сконцентрировав во взгляде предельные презрение и ненависть ко мне, он развел руки в стороны, чуть присел на полусогнутых ногах, будто хотел нырнуть, и дважды хрипло, с надрывом, передразнил меня:
– Покажи! Покажи!
Мы еще двое суток вместе были на рыбалке, но заговорил Валерий со мной только спустя неделю, да и то по производственной необходимости.
С тех пор прошло около тридцати лет, но ни разу ни он, ни я не поймали подобного тому красавца леща.
Особенности воецкой рыбалки
Часть 1. «…А у кого-то клюет»
Шли последние мартовские дни. Лед на Ильмене был еще толстый, но пористый. Появились широкие забереги. К вечеру подморозило и это дало возможность нашей рыбацкой компании благополучно добраться до острова Войцы, где у меня дача. Успели даже полчасика посидеть над лунками – поймали штук семь окуней, как раз на уху.
Знали мы друг друга давно, а вот рыбалка собрала нас всех впервые. Мы – это офицер в запасе, чиновник, сотрудник МЧС и журналист. Распределять роли не пришлось – каждый занялся привычным делом. Офицер принес дрова и затопил печку. Чиновник почистил рыбу и стал варить уху. Мы с Бородой (так все называли эмчээсника за его густую, черную, как смоль, бороду) накрыли стол содержимым наших тормозков. Я достал из погреба трехлитровую банку спирта. А затем вкратце наметили рыбацкий маршрут на завтра.
Застолье продлилось часов до трех ночи. Я не учел, что в таких условиях тормозов у компании не будет. В результате чиновник и эмчээсник свалились на диван и в обнимку заснули. Отставник вышел на улицу в туалет, но на обратном пути не удержался на ногах на лестнице в коридоре и неудачно приземлился, повредив ребро. Я, как хозяин, еще кое-как держался, но не долго. Вырубился.
Рано утром меня разбудил отставник, объяснив, что не проспал по одной причине – зверски болел бок. Попробовали поднять на ноги своих товарищей. Бесполезно. Оба категорически отказались выходить на лед.
Таким образом на рыбалку мы вышли вдвоем. Заберег перешли в резиновых костюмах. Подсаживая на лед отставника (у него нестерпимо болел бок) я не уберегся от его шнека – краем ножа поранил щеку. Рана пустяковая, но долго не удавалось остановить кровь.
Договорились разделиться: он пошел вглубь озера «на леща», а я – по побережью, выискивая окуня. Со вчерашнего морозца до сегодняшней оттепели давление резко изменилось, а потому клева не было.
Несмотря на это, мы вернулись не пустыми. Отставник поймал четырех подлещиков, а я десятка полтора небольших окушков.