Наемник №300
Шрифт:
— Нет, я про начальников и подчиненных, — забросил он пробный камень.
— А-а-а, лекция про стили руководства, — улыбнулась Михайлова. — Помню, помню, я еще ржала потом пару часов, — она снова пригубила из стакана.
— Ну, ничего смешного там особо не было…
— Это для вас, сержант. А я слушаю эту лекцию лет пятнадцать, от отца. Думаете, можете что-то добавить?
Кимми занервничал:
— Я не хочу сказать ничего плохого про вашего отца…
— Ты и не сказал, не паникуй так явно, — Михайлова вздохнула. — Садись! Ты не виноват в том, что он знает гораздо
— Так вот, — сев на краешек предложенного стула, Беорд продолжил. — Понимаете, мэм, все мы — заложники ситуации, в которой оказались…
— Какой такой ситуации? — нахмурилась Светлана, инстинктивно отставив стакан. Привычка бросаться в бой требовала освободить перед этим руки.
— М-м-м… — Кимми облизнул губы, нервничая все больше. Прослужив восемь лет на Совет Наемников, он похоронил уже четырех Наемников и еще трех отправил на понижение после дуэлей, но ни один их них не вызывал у него такой реакции, как Михайлова. Пожалуй, худшего начальника было сложно придумать: взрывной темперамент, неуемная энергия, острый язык, тяжелые кулаки, неуместная и необоснованная жестокость при наказаниях и взысканиях, жесточайшая требовательность и — полное отсутствие положительного подкрепления. Единственное положительное качество, что у нее было — она не требовала ничего сверх меры и не покушалась на свободное время.
— Да говори уже прямо, сержант! Или тебя выбрали из-за того, что крикнул: «Чур, не я!» — последним?! — взорвалась Светлана.
«Начинается!» — подумал Беорд, но вставать не стал. Он видел много боев Михайловой: она была победителем чуть ли не всех соревнований по единоборствам своей Академии, и женщин вырубала так, что многие просто отказывались выходить на бой. С мужиками, понятное дело, такое не прокатывало… Но это ведь не соревнования. Михайлова была четко выраженным лидером, и не терпела ни малейшей угрозы своему доминированию. Сидящий собеседник инстинктивно вызывал у нее меньше агрессии.
Кимми не сомневался, что в крови Михайловой постоянно находится компот всевозможных стимуляторов. Конечно, она никогда в этом не признается и ее потрясающую физическую форму, скорость и мощь движений можно списать на генную коррекцию… Но это сказочки для непрофессионалов. Человек, который умеет анализировать информацию, прекрасно осведомлен, что все профессиональные пилоты истребителей — наркоманы. Боевая химия применяется веками, и только ленивый не знает, что пилоты роботов принимают перед боем, какие зрачки у истребителя во время лобовой атаки, и чем обкалываются пехота во время десанта на планету. Светлана три года летала, на Периметре, а до этого шесть лет училась. Вкупе с наличием отца она представляла не просто гремучую смесь, это была настоящая антиматерия, уничтожающая все, к чему прикасалась. Еще чуть-чуть, она прикоснется к Кимми, и тогда конец его карьере.
— Они в панике, мэм. Командиры подразделений думают только о том, как разорвать контракты.
На лице девушки поочередно отразилось удивление, возмущение, а потом она рявкула:
— Что-о-о?! Какой разрыв контракта?! Они оплачены на год вперед!
— Мэм,
— Кто?!
— Поль Маттера, например, ну вы и сами…
— Кто командиры этих подразделений!? Тащи этих ушлепков сюда немедленно, сержант! Я хочу выслушать их лично, каждое их @бучее слово о том, что они хотят, пусть произнесут вот в это лицо!!! — она ткнула себе в нос, махом осушила стакан, полезла в стол и достала бутылку с надписью «Огневка 3000».
Кимми не двинулся с места.
Наливая водку, Светлана поглядывала на даже не шевельнувшегося безопасника:
— Ты еще здесь? — наконец, спросила она.
— И никуда не уйду, мэм, — кивнул Кимми. — Вы — мой командир, это и мой отряд тоже. К тому же на мне ваша безопасность, которая, прямо скажем, стремительно катится к нулевой отметке.
Михайлова оскалилась:
— Я их не боюсь!
Беорд холодно сверкнул глазами и подумал: «Надо было одеть легкий бронекомлект. Или хотя бы летный комбинезон».
— Не думаю, что тут уместны такие эмоции, мэм. Я обязан вас остановить от разрушения отряда. Вы уничтожаете карьеры всех, кто сейчас на «Весельчаке Пите». Я обязан защитить вас от самой себя.
Светлана громко, деланно, засмеялась. Не обращая внимания на ее смех, он продолжил:
— Сегодня вы останетесь в каюте. Когда протрезвеете и будете готовы к диалогу, сообщите мне по связи. Я организую в кают-компании офицерское совещание и мы обсудим… ограничительные меры, — он коснулся ногтя на большом пальце левой руки и скомандовал. — Уэст, Вик, заходите.
Панель ее каюты отъехала, открыв двух безопасников в парадной форме со станнерами, направленных на Наемника. Светлана резко замолчала, удивленно глядя на своих солдат в легких бронекомплектах. Кимми встал и добавил:
— Добрых снов, мэм.
— Да пошел ты в свою @баную жопу! — услышал он, выходя из каюты. — Я протрезвею, и вы все трое у меня на губу отправитесь! — несмотря на ярость, она не двигалась, не желая получить заряд станнера. — На пару месяцев! Но вначале я вас уработаю, всех вместе! Ну, брось этот станнер, чертово ты ссыкло… — с оглушительным шипением дверная панель отсекла Михайлову от безопасников.
Сержант набрал на управляющей панели секретный код, приложил палец, подтвердил сканом сетчатки и голосом.
— Жалкое зрелище, — сказал Уэст.
— Бешеная сука, — добавил Вик. — Может, все же стоило ее парализовать, сэр?
— Не торопитесь, парни. Нам еще с ней работать и работать.
Он вернулся в свою каюту, и к нему кинулись ожидающие его офицеры:
— Ну?
Кимми отрицательно мотнул головой:
— Она в хлам, ни о каком диалоге не было и речи. Я ввел ограничительный код 707.
Капитан «Весельчака» ошарашено пробормотал:
— Это же бунт, ребята… Мы просто подписали себе приговор…