Наемник пионерки Скворцовой
Шрифт:
— Знаете что?! Кому попало такие предложения не делают! Я вообще его делаю первый раз в своей жизни, и никогда бы не подумала, что предложу стать своими веймами... таким как вы, — голос девушки предательски дрогнул.
— Кать, да плюнь ты на наши дурацкие приколы, — почти ласково сказал Илья. — Мы же просто недалекие аборигены, а Леха вообще толкинист. Он, поди, еще и аниме смотрит. Что с нас взять? Не хочешь — не рассказывай.
— Нет уж, — нахмурилась Катя. — Расскажу. Ваши недостатки мне прекрасно известны, но я уже приняла решение. Слушайте... как бы вам объяснить попонятнее... речь идет про социальные отношения. Отношения вейги с веймами, это что-то вроде отношений патрона с клиентом в древнем
— Странный вопрос, — потер подбородок Илья. Парню становилось лучше с каждой минутой, видимо, препараты в аптечке ЛРК делали свое дело на «отлично». — Я о таком и не думал. А если говорить вообще... Ефремов со Стругацкими, кажется, писали про сплошную систему интернатов, куда отбирали детей в массовом порядке, как только те переставали быть младенцами. Вроде бы специальные учителя воспитают будущих коммунистов лучше, чем биологические родители...
— Чушь — фыркнула Катя. — Разрушение семьи это зло! Учителя родителей не заменят, да и сделать такое — означает отдать огромную власть учителям и тем, кто ими руководит. Учителя тоже не идеальны, как и все люди, и в здравом уме на этот шаг никто не пойдет. Но рациональное зерно в этом есть. Воспитание коммуниста серьезный процесс, который нельзя перекладывать лишь на родителей или на учителей. Обычно родители очень любят своих детей и не могут к ним относиться объективно, а дело учителей — учить, а не воспитывать. Поэтому во время воспитания каждый ребенок получает патрона, не имеющего отношения к родственникам. Своего вейда или вейгу. Эти отношения обычно начинаются с детства, начиная с четырнадцати лет, и продолжаются... иногда долго. У некоторых всю жизнь, если вейм морально так и не повзрослеет и не сможет доказать, что он не нуждается в опеке и может отвечать за себя сам.
— Вейга — это учитель? — уточнил Илья.
— Нет же! Чем слушаешь? Вейга или вейд, если это мужчина — это наставник. Он не должен учить, он должен наставлять! Вейга отвечает за молодого коммуниста! Буквально отвечает, своей репутацией, карьерой, положением. Это её общественный долг. Кроме того, она представляет его права и его голос в совете уровнем выше. Если вейму нужно что-то важное, то он просит свою вейгу и та помогает с просьбой. Вейга его поручитель, советчик, защитник. Это, скажем так, созависимые отношения. Если вейм совершает проступок, то оба несут за это коллективную ответственность — и вейм и его вейга. В разной степени, но отвечают оба.
— А зачем вейге такие проблемы? — спросил Илья. — Какой смысл вешать на себя заботы о ком-то, если это не твои дети и родственники? Или этот выбор добровольно-принудительный?
— Выбор всегда бывает только добровольный, иначе это не выбор. Понимаешь, Илья, долг перед обществом это очень важная вещь, — задумалась Катя. — При коммунизме каждый получает воздаяние в той мере, в какой он этот долг выполняет. Человек может быть добрым и хорошим, талантливым ученым, отличным работником. Но если он не берет на себя ответственность за кого-то, то он так и останется большим ребенком до самой старости. Отвечать будут за него, а ему карьера и достойное место в обществе не светят. А если он возьмет себе веймов и сделает из них настоящих коммунистов — то получит заслуженное признание, почет и уважение. Ну и независимость от бывших наставников тоже.
— Ясно, — кивнул наемник. — Так ты задумываешься о карьере, Кать?
— Я не лишена здорового честолюбия.
— Здорово. Но мы тут при чем? Мы не коммунисты и к вам не имеем отношения. Такие веймы как мы с Лехой станут тебе лишь обузой. А когда пузырь схлопнется, мы вообще разбежимся по своим мирам.
– Но сейчас мы работаем вместе и делаем одно дело! Я все равно должна заботиться о вас,
— С занесением в личное дело?
— Вроде того.
— Сурово там у вас...
— Коммунисты — вообще суровые люди, — кивнула девушка. Ей тоже стало полегче, на щеках Кати заиграл легкий румянец. — Ну, так как?
— Не, я не хочу, — покачал головой Илья. — Не верю я ни на грош, ни в ваш коммунизм, ни в светлое будущее. Да и староват уже чтобы идти в ученики к девятнадцатилетней девушке.
— Я тоже не очень хочу в чьи-то веймы, — виновато добавил Леха. — Мне и «большим ребенком» неплохо живется. Нафиг воспитание и ответственность, их придумали бумеры.
— Ясно, — помрачнела Катя. — Давайте я попробую еще раз, прямым текстом. Илья, Алексей, для того чтобы я могла вас защищать и помогать в КСН мне нужен официальный повод это делать. Если вы примите мое предложение, он у меня появится. Если нет — нет.
— Уточни! — посмотрел Кате в лицо Илья.
— Не могу. Я и так сказала больше, чем имею право говорить.
— Тогда нет.
— Хорошо.
Пионерка сняла шлем, положив его рядом с собой, и повернулась набок, спрятав от Ильи лицо. — Тогда говорить больше не о чем. Я полежу у вас немного и пойду к себе, когда вернуться силы, — ее голос стал сух и безжизненен — Ты тоже отдохни, Илья. Туман «чистильщика» не вызывает некрозов как твейсы, и не отравляет плоть, он лишь вытягивает из нее жизнь. Но мы еще живы, а он уничтожен. Теперь выздоровление — вопрос скорого времени. Но еще с час нам лучше провести в полном покое, чтобы не было осложнений. Пусть лекарства подействуют как следует.
— Принял, — коротко ответил наемник.
Какое-то время Катя лежала молча. Илья тоже сидел спокойно, опершись спиной на поставленные друг на друга ящики с водой и пайками. Но через несколько минут он стал замечать, что плечики девушки начали мелко подрагивать, а потом до него донесся явственный всхлип. Она что, плачет?
— Катя? — негромко позвал он. — Кать, ты что там, рыдаешь?
— Отстань! — плечи девушки ходили ходуном, а ее голос не оставлял сомнений — она действительно вовсю плачет.
От этого зрелища Илье стало совсем неловко. Не ожидал он от Кати такого. Чтобы«железная» пионерка из КСН вдруг разрыдалась? Хотя, ее можно понять — коммунизм-коммунизмом, но она все-таки молодая девчонка, на которую свалилась громадная ответственность. Кроме того, Катя только что очнулась выйдя из тяжелого боя, где стойко держалась до конца и ее чуть не убили. Тут и мужики, бывает, ломаются. Ах да, она ко всему прочему спасла ему жизнь. И чем же он ее отблагодарил? Послал в ответ на просьбу и стал строить из себя конченого декадента. И кто же он после этого, а? И кроме того... а кто ему сказал, что после того как все закончится, они с Лехой точно вернутся домой? А если их «схлопнут» вместе с пузырем? Или заберут в КСН для опытов? Катя же ясно намекнула, что... Блин, но почему же он такой тугодум и до него все доходит как до жирафа?
— Кать, ну ты чего? — тронул он пионерку за плечо.
— Уйди!
— Кать, тут это... короче я передумал. Я согласен, чтобы ты стала моей вейгой.
— Мне не надо от тебя одолжений! Уйди!
— Да не одолжение это! Я серьезно! — В голове у Ильи промелькнула горькая мысль о том, что он снова ведет себя как последний подкаблучник. Любому настоящему мужику известно, что слезам женщин верить нельзя, это всего лишь их естественное оружие и не более того. И если бы речь шла о Лике, они бы на его решение не повлияли никак. Но с Катей был нюанс, который многое менял — она и в самом деле дважды спасла ему жизнь. И еще ему предстоит с ней в бой идти. Так что...