Наемник
Шрифт:
– Зачем? – удивился генерал. – Оперативные сводки поступают каждый день и они, насколько мне известно, общедоступны.
– Видите ли, господин генерал, – осторожно начал Эрик, – с некоторых пор сухих оперативных сводок стало недостаточно и нужен живой материал.
– Понимаю. Что же, тогда я могу вам выделить какого-нибудь сержанта, и он вам покажет все, что вы пожелаете заснять.
– Понимаете, господин генерал, – как можно более доверительным тоном продолжил наступление Эрик. – Мы хотим провести прямой репортаж с места событий. Так сказать, взглянуть на
– Но это же опасно! Вас могут убить…
– Об этом не беспокойтесь. Дайте нам только бронежилеты, и все дела. Мы не будем никому мешать, – сказал Эрик, подумав, что нет никакой разницы в том, убьют ли их здесь или по возвращении домой. – Я вам обещаю, что у вас не будет никаких проблем.
– И все равно не могу.
– Господин генерал, вполне возможно, что при удачном наступлении, которое будет ретранслировано в прямом эфире, акции Торговой Федерации вырастут на порядок выше, чем ежели выдать простую сводку типа: мы победили…
– Хорошо, – ответил Нуаре после недолгого размышления. – Я предоставляю вам полную свободу действий, можете делать, что хотите, снимать, что хотите, но выделить вам даже солдата, чтобы он вас прикрывал, я не могу.
– Это нам вполне подходит, господин генерал. Благодарю вас.
– Тогда всего хорошего. Аккредитационную карточку возьмете в пресс-службе. Если возникнут проблемы, пусть звонят ко мне.
– Еще раз спасибо, сэр, – вставая и направляясь к двери, поблагодарил Эрик.
«Идиоты, зачем так подставляться? Разве оно того стоит? – подумал генерал, когда журналисты вышли. – Но, впрочем, это их работа, им за это платят. А со сквозняком нужно что-то делать…»
52
На операционном столе лежал человек. Впрочем, на человека это мало походило, от него остался лишь обрубок без рук и ног. От него исходило множество трубок, вливавших лекарство и выводивших из тела отходы жизнедеятельности.
Человек, хоть и притупленно, но все чувствовал, он был в сознании, о чем, по крайней мере, свидетельствовала медицинская аппаратура, выписывавшая на своих экранах разнообразные кривые, по которым знающим специалистам можно было судить о состоянии человека. А оно, по понятным причинам, было не в лучшей своей форме.
– Итак, больной, сегодня мы будем проводить вам пересадку печени, – сказал Антонио Маччини. – А поскольку операция эта довольно сложная, то мне будет ассистировать моя «левая рука» Энрике Бэкли. «Правая рука» у меня ведает финансами, если кому интересно.
Энрике надел маску, его подташнивало, и вообще он чувствовал себя отвратительно. Он убил множество человек и не чувствовал по этому поводу никаких неприятных ощущений, как, впрочем, и приятных, но от того, что происходило здесь, его коробило.
– Больной, не желаете ли сказать что-нибудь, перед тем как мы начнем?
– Ххтоб тхы сдохх… – прошамкал беззубым ртом истязаемый и, собравшись с силами, четко добавил: – Гори в аду!
– Все там будем, – согласился Маччини. – Тогда приступим.
Антонио взял скальпель и стал надрезать и без того уже изрезанную, покрытую шрамами плоть. В утробе истязаемого тела было заменено свиными уже больше половины органов. Почки, селезенка, желудок, поджелудочная железа и даже одно легкое. Осталось только сердце да печень, которую сейчас собирались заменить. Все это болело и отторгалось, но сильнейшие лекарства препятствовали этому.
Маччини действовал умело, он быстро пережимал места утечки крови, пробираясь все глубже. Наконец появился долгожданный орган.
– Вот видишь, Энрике, это и есть печень, по которой вы так любите дубасить во время допросов и драк. Посмотри, как она выглядит. Тебе видно?
– Да, сэр, мне видно.
– И вообще тебе надо лучше знать анатомию человека… – Маччини посмотрел на пискнувший прибор. Жертва была на грани шока, и чтобы его избежать, Антонио ввел дополнительную дозу обезболивающего. – Тогда продолжим.
Маччини взял другой скальпель и начал отсекать печень, предварительно пережав зажимами все каналы, ведущие в орган и выходящие из него. Сразу же запищал прибор сердечного ритма, жизненные функции человека угасали. Антонио быстро перерезал оставшиеся связи и повернулся к своему ассистенту.
– Держи печень, Энрике.
С этими словами Маччини ввел пациенту лекарство и схватился за два «утюга» электрошокера. Писк стал невыносимым. Энрике хотелось сейчас только одного, чтобы это все поскорее закончилось и несчастный умер, но, с другой стороны, этого допустить было никак нельзя. Третий участник нападения был еще не найден, а значит, эти двое должны жить как можно дольше, иначе он сам попадет на этот стол. Бэкли догадывался, что именно для этого мистер Маччини и пригласил его сюда.
– Разряд!
Электрический разряд пробежал по телу жертвы, выгнув его позвоночник дугой. Но ничего не получилось, прибор продолжал противно пищать. Маччини увеличил мощность разряда.
– Еще разряд!
На этот раз сердце забилось.
– Энрике, давай сюда орган.
Бэкли протянул то, что держал все это время в руках.
– Да не этот, вон, позади тебя стоит коробочка, вот ее и принеси.
– Простите, мистер Маччини.
Энрике положил ампутированную печень в специальную ванночку, которая была для этого приспособлена. «Может, так и есть», – подумал он. Потом Энрике протянул нужную коробочку Маччини. Тот открыл ее и достал практически идентичный орган, только чуть большего размера.
– Замечательно. Так, только куда что пришивать? Энри, подай журнал… да этот. Раскрой его на странице сто семьдесят два. Ага… все ясно.
И Маччини принялся самозабвенно пришивать на место удаленного органа другой, от усердия даже высунув язых под маской. Сначала он пришивал его нитками, обрабатывал и если решал, что все в порядке, то проводил окончательное соединение с помощью лазерного сшивателя, который спекал между собой места разрезов.
Неожиданно жертва опять потеряла сознание с последующим отказом сердца. Но Маччини снова оказался на высоте и вывел своего больного из комы, а когда тот пришел в сознание, сказал: