Наемники
Шрифт:
– Ты всюду видишь подвох, – снисходительно улыбнулся Вилл. – Старик не представляет ни малейшей опасности. Я уверен, мы спокойно покинем поселок и без проблем дойдем до корабля. Намерения служителя церкви самые доброжелательные. Листонец проявил обычное гостеприимство…
Именно в этот момент дверь открылась, и в комнату вновь вошел священник. Губы унимийца были чуть поджаты, плечи подрагивали, а в глазах сверкала злоба.
Маска учтивого хозяина оказалась сброшена. Внимательно взглянув на расслабившихся путешественников, тасконец
– Зря вы вернулись в нашу страну. В Листоне нет места раскольничьим сектам. Мы глубоко преданы богу, церкви и графу. Один раз вам удалось вырваться из столицы, теперь вернетесь в город в кандалах. Там преступников подвергнут допросу и справедливой казни…
– То есть сожжению на костре? – уточнил маркиз.
– Совершенно верно, – подтвердил священник. – Другого способа изгнать дьявола из тела человека не существует. И ваши лживые речи не введут меня в заблуждение.
Неожиданно для унимийца землянин нагло и искренне расхохотался.
Тем временем, в помещение протиснулись четверо мужчин крепкого телосложения. Двое были вооружены арбалетами, двое держали в руках кинжалы. Они лишь ждали сигнала для нападения.
Жак повернулся к товарищу и иронично проговорил:
– И это ты называешь порядочностью? Перед нами – обезумевшие, озверевшие изуверы. Ради бредовых идей они готовы убить кого угодно. Но прежде чем прикончить несчастную жертву, палач вдоволь поиздевается над ней. Выкалывание глаз, вырывание ногтей, прижигание каленым железом – вот любимые пытки борцов за веру. И в конечном итоге на радость толпе полуживого беднягу поджарят на огне.
– Господи, откуда в них столько жестокости? – вымолвил аланец.
– Не поминайте имени Господа! – истерично завопил тасконец. – Вы шпионы и раскольники, а потому должны быть наказаны! Святая церковь не прощает оскорблений! А к посланникам дьявола листонцы беспощадны!
– Но мы лишь сегодня ступили на землю графства, – возмущенно произнес Белаун. – Неужели беседовать с людьми – столь тяжкий грех?
– Опять ложь! – злорадно выкрикнул служитель храма. – Даже сейчас, на краю гибели, еретики не хотят признать свою вину. А ведь покаяние могло облегчить ваши страдания! Только при полном согласии с обвинением палач проявит снисхождение.
– Хватит болтать ерунду! – резко оборвал старика француз. – Мне надоело слушать бредни сумасшедших. Либо вы уберетесь, либо отправитесь на тот свет. И не рассчитывайте на жалость и сострадание. С убийцами я поступаю по справедливости.
– Взять негодяев! – скомандовал фанатик в сутане.
Мужчины рванулись вперед, однако де Креньян опередил унимийцев. Вскинув автомат, маркиз открыл огонь на поражение.
Не прошло и десяти секунд, а на полу уже лежали пять изрешеченных пулями трупов. Жак с ненавистью и презрением смотрел на мертвые тела. В этот миг он уничтожал не тасконцев, а собственное прошлое.
Всюду валялись пустые гильзы. Магазин давно опустел, а землянин по-прежнему продолжал нажимать на курок.
– Будьте вы прокляты! – воскликнул француз, перезаряжая оружие.
Вилл до сих пор еще не пришел в себя и удивленно оглядывался по сторонам. События развивались чересчур стремительно.
Автомат аланца так и лежал на скамье. Трагическая развязка застала Белауна врасплох.
– Ты убил их… – с трудом выдохнул Вилл.
– Листонцы не оставили мне выбора. В противном случае они бы прикончили нас, – с равнодушным видом ответил землянин.
– Но ведь это крестьяне, – возразил аланец. – Несколько семей лишились кормильцев. Неужели нельзя было избежать кровопролития?
– К сожалению – нет, – сказал де Креньян. – Священники в графстве наделены огромной властью. Любое приказание служителей церкви выполняется беспрекословно. Мерзавец сам спровоцировал столкновение.
– Возможно, – покачал головой Белаун. – Но ты проявил чрезмерную жестокость. Воспоминания о совершенных на Земле преступлениях не дают тебе покоя.
Впрочем, смерть религиозных фанатиков вряд ли послужит искуплением грехов. Попробуй найти другой способ.
– Я не собираюсь оправдываться, – произнес маркиз. – Что сделано, то сделано. А ты на судне держи язык за зубами. Пора отсюда выбираться. Через пару минут к храму сбежится вся деревня.
Воины вышли из пристройки и быстрым шагом направились к берегу.
Местные жители наверняка слышали выстрелы. Из близлежащих строений выскакивали люди и испуганно смотрели на чужаков.
Где-то сзади послышались возбужденные крики. Видимо, унимийцы обнаружили покойников.
В любой момент листонцы могли броситься на иноземцев. Держа оружие наготове, друзья стремительно приближались к реке.
К счастью, тасконцы совершено растерялись и не знали, как поступить с убийцами. Толпа боязливо плелась позади путешественников.
Возле шлюпки дежурили два вооруженных унимийца. Увидев живых и здоровых еретиков, мужчины попятились к воде. На лицах листонцев застыл неподдельный ужас.
– Пошли прочь, болваны! – грубо проговорил Жак. – Мы больше не хотим никому причинять боль. Лучше разойтись по-хорошему…
Тасконцы неторопливо отступили от лодки. Вилл наклонился и оттолкнул ее от берега.
В тот же миг один из охранников бросился на аланца с ножом. Еще секунда – и он вонзил бы клинок в спину Белауна.
Выстрел француза прошил насквозь сердце нападавшего. Унимиец покачнулся и беззвучно рухнул к ногам Вилла.
– Никогда не поворачивайся к врагу спиной, – заметил де Креньян. – Он не упустит шанса нанести удар.
Аланец посмотрел на труп листонца, зажатый в его руке длинный нож и молча сел в шлюпку. От слов благодарности Белаун воздержался.
Вскоре воины вернулись на корабль. Вилл поспешно спустился в машинное отделение и не показывался оттуда несколько часов.