Наездники
Шрифт:
Ее вопрос остался без ответа.
Они вернулись в дом.
Ванечка вытянул из тумбочки в углу единственный ящик. Ящик был набит бумажками. Среди них оказались и фотографии.
Фотографий Оксаны они не отыскали.
Зато увидели «Инстинкт и нравы насекомых» Фабра. Елена даже присвистнула.
«Никогда бы не подумала, что такая воспитанная тетенька умеет свистеть».
– Мне домой надо, – попросилась Верка.
– Пошли вместе, – сказала Елена Борисовна.
– А я останусь, – заметил
– Поищешь документы?
– И документы тоже.
Он присел за стол и принялся открывать том Фабра на страницах, заложенных узкими полосками бумаги.
– Вот именно, – повторял он, – вот именно!
Елена заглянула ему через плечо. Верка тоже заглянула, но ничего интересного не увидела. Там были нарисованы какие-то худые осы.
Верка провела Елену по тропинке сквозь мокрую крапиву. Хорошо еще, что врачиха была в джинсах. Халат был надет как плащ. Почему-то она не стала оставлять его в машине.
Когда Верка подошла к дому, ее живность почуяла – идет кормилица, и подняла галдеж.
Верка оставила Елену в большой комнате, а сама стала переодеваться. Было приятно одеться в свое, сухое. Верка позвала Елену кормить зверинец, но та отказалась. Она была городской женщиной и обращаться со зверьем не умела.
Уходя, Верка даже спросила:
– А вы сама пушкинская?
– Нет, я из Харькова. Мой дедушка был отчаянный революционер.
– А потом?
– Потом они приехали в Москву, и дедушка кончил как все революционеры.
Верка не знала, чем кончили все революционеры, но спрашивать не стала – все равно не объяснят.
Верка дала Елене семейный альбом с фотографиями. Она открыла его на странице с фотографией, на которой мама и папа сидели голова к голове, как фотограф велел, а мама держала на руках маленькую Верку. Счастливая картинка! Верка ее ненавидела, потому что фотография всегда напоминала ей, какая паршивая у нее сложилась жизнь. А на фотографии все счастливые. Разве это не издевательство?
– А что Ванечка знает про мою маму? – спросила Верка.
– Красивая она у тебя, – сказала Елена.
– Была красивая, – поправила ее Верка.
– Никогда не надо отчаиваться.
– До самой пенсии?
– Может, и до пенсии. Ты готова?
– Мы пошли?
– Не совсем так. – Елена чего-то ждала.
И тут по-птичьи заверещал ее мобильник.
– Да, – ответила Елена. – Мы у Верочки. Что у тебя?
Видно, Ванечка стал что-то рассказывать. Елена кивала и все время поправляла непослушную прядь на лбу. Потом она спрятала телефончик в сумку, что висела у нее на плече, улыбнулась Верке и сказала:
– Ты останешься здесь, а мы навестим твою соседку и поглядим на детеныша.
– Я не останусь. А что с Папаней?
– Спит.
– Честно?
– Я за него ручаться не могу. Может, и притворяется. Ладно, нечего время впустую терять. Сиди здесь, жди нас.
– И все?
Елена Борисовна улыбнулась:
– Ты у меня догадливая.
Она принялась копаться в сумке. Сумка у нее была мягкая, из дорогой кожи, в ней не только телефон – небольшой пулемет можно спрятать. Елена Борисовна вытащила плитку, похожую на костяшку домино, на ней даже были выдавлены белые кружки.
– Кнопка здесь, – показала она и сама нажала. – Мой мобильник поставлен на передачу. А это твой приемник. Ты будешь слушать, о чем мы говорим. И слушать очень внимательно.
– Нет, лучше я с вами пойду. Чего мне здесь сидеть?
– Большая, большая, но не очень умная, – покачала головой Елена Борисовна. – Тебя здесь знают как облупленную. Как только они тебя увидят, все наши потуги на камуфляж лопнут.
– А так?
– А так мы врачи, эпидемиологи. Сама все услышишь. Сиди и слушай. Как только услышишь что-то подозрительное, настораживайся.
– Ну хорошо, – согласилась Верка. – Может, вы и правы. А я пока курам подсыплю.
Котяра обиженно мяукнул.
– И тебя покормлю, и тебя, не бойся.
– Только приемник не забывай. Держи наготове. Ведь мы через несколько минут там будем.
– А Катьку я успею подоить?
– Покормить успеешь, подоить – нет. Вечером подоишь.
Ванечкина машина тормознула в луже возле калитки.
«Интересно, как он быстро примчался, знал, как доехать», – подумала Верка, но долго размышлять об этом не стала.
– Счастливо! – сказала она Елене Борисовне.
– К черту, к черту! – засуетилась врачиха.
Верка смотрела ей вслед в окошко.
Дождик прекратился, но в любой момент мог пойти снова.
Елена пробежала по дорожке к калитке, перепрыгивая через лужи. У нее была девичья фигурка, хотя Верка знала, что она совсем уже не молодая. Ей тридцать четыре года. С ума сойти, какая старая! Жалко, что у нее почти вся жизнь прошла, а детей нет.
Верка вернулась в дом, достала крупу из мешка, посолила хлеб – лакомство для Катьки. В сарае куры толклись в ногах, склевывая зерно на лету.
С Котярой у Верки питание было общее. Не «Вискасом» же его кормить.
Кот пошел за Веркой в сарай, потом вернулся в дом.
Хвост столбом. Урчит заранее.
Только Верка полезла в холодильник «Север» за колбасой, как на костяшке домино звякнул вызов.
«Хитро придумано, – подумала Верка. – Если я потеряю или будет обыск, на доминошку могут и не обратить внимания».
Звонок.
Пауза.
Голос. Женский.
– Что вам нужно?
– Санэпидстанция. – Голос Ванечки.