Наги, значит Змей

Адский жнец

– Наги?

Курама был взволнован и явно не знал, что делать. Я прошла несколько метров, все так же держась за голову, и рухнула, как подкошенная.

Перед глазами стали появляться какие-то отрывки, будто из старой кинопленки. Вот кладбище, что было в городе, в котором мы жили с семьей. Приглядевшись, я увидела процессию и гроб. Не понимая, что здесь происходит, я пошла следом. Процессия дошла до свежевырытой могилы и остановилась. Гроб поставили, давая всем желающим проститься с покойником. Среди толпы я узнала заплаканную

маму, рядом с которой стоял отец и поддерживал ее, обняв за плечи. К маминым ногам жалась мелкая, рыдая во весь голос. Брат стоял рядом с матерью, держа ее за руку, и пытался ее поддержать словами, но сам он был хмур и с трудом сдерживал слезы. Догадка поразила меня и я подошла к гробу, чтобы услышать:

– Моя милая маленькая девочка, как же так…

– Мама, не убивайся ты так. Ей бы это не понравилось.

– Да, мамочка. Сестренка никогда бы не позволила тебе плакать. Не плачь, мамочка. Сестре это не нравится. Правда, сестренка? – уже не сдерживая слез, спросила мелочь.

– Надя, держи себя в руках. Ты должна быть сильной. Наша девочка была бы недовольна, если бы увидела твои слезы, – пытался прекратить поток слез отец, но сделал еще хуже. Слезы потекли по щекам всех, кто это слышал.

Я почувствовала, как к глазам подступили слезы, и провела ладонью по щеке. Да, слезы хлынули, будто кто-то кран открыл. Неподалеку от гроба стояли мои однокурсники и бывшие одноклассники. Были даже те, что ушли после девятого класса. Среди них я увидела парня, что задирал меня на протяжении всего обучения, и я его не узнала. Он был бледен и необычайно мрачен. Отдельно от них стоял Он. Как жаль, что я не успела сказать тебе свое «Прощаю тебя за всю боль, что ты причинил мне своими словами».

– Эти похороны… мои?

От осознания этого, я осела на колени и тоже разрыдалась в голос, как плакала сейчас мелкая. Будто вторя мне, погода стремительно поменялась, и разразился ливень. Многие с криками убежали, а мама, папа, мелкая, отец и брат остались у МОЕГО гроба. Даже Он ушел, в последний раз взглянув на надгробную плиту, на которой была моя фотография. Я помнила тот день, будто он был вчера. В тот день мы ездили на море, и отец сфотографировал меня на фоне неба, окрашенного в красный от захода солнца. Ветер дул сильный и волосы разметались, но на губах была самая яркая улыбка, так что я понимаю, почему мама с папой выбрали именно эту фотографию. Они хотели, чтобы их дочь всегда улыбалась. Пусть даже с такой фотографии.

– Боже, как же больно! – я закрыла голову руками и уперлась лбом в колени, зажмурившись.

– Наги!

От этого нечеловеческого рыка я вздрогнула и подняла голову, несмело приоткрыв глаз. Я снова была в своем подсознании, вокруг было темно, и тоже шел дождь. Представив, что он прекратился и снова светит солнце, я огляделась.

– Курама?

Его нигде не было видно, но стоило мне потереть глаза, как клетка появилась

вновь, а за ней был и Курама. Его глаза обеспокоенно блестели, а хвосты метались из стороны в сторону.

– Где ты была, глупая девчонка?!

– Я…

– Какого черта я не мог до тебя дотянуться?! И как ты смеешь заставлять меня волноваться за тебя, жалкая смертная?! Не смей больше так делать, малявка!!!

– Курама, я и сама не…. Подожди, ты за меня переживал?

– А ты как думала, жалкая малявка?!

– Спасибо…

– Не смей!!!

Я лишь слегка улыбнулась и почувствовала, как на душе стало очень тепло. Стало заметно только сейчас, но он такой милый, когда смущается.

– Я сама не знаю, куда меня унесло. Перед глазами появились видения и…

– Какие видения? – насторожился Лис, посмотрев на меня так, будто он мня препарировать собрался.

– Я видела… похороны.

– Похороны? – удивленно моргнул Курама. – Чьи похороны?

– Мои, Курама, мои, – горько усмехнулась я, вспоминая слезы матери и мелкой. – Разве стала бы я смотреть на чужие похороны?

– И что там было? – осторожно поинтересовался Лис, снова ложась на пузо и скрещивая лапы, чтобы положить на них голову.

– Отнесли гроб к вырытой могиле, позволили родным и знакомым проститься с покойником и закопали, – сухо выдала я, скрыв глаза за челкой, а потом тихо пробормотала: – Я впервые видела, чтобы мама так рыдала. Ками-сама, да даже брат всплакнул!

– Только не снова, – мученически простонал Курама, накрывая глаза одним из хвостов. – У тебя снова истерика, что ли?

– Не боись, реветь не буду, – улыбнулась я, понимая, что на самом деле Курама не такой плохой, каким хочет казаться.

– И на том спасибо.

Я хмыкнула и собралась уже покинуть подсознание, когда Курама тихо произнес:

– Если снова прижмет, можешь использовать один из моих хвостов. Только сопли об него не вытирай!

– Аха-ха-ха, хорошо! Спасибо, Ку.

– Вали уже отсюда, малявка.

Я хохотнула и вышла из подсознания. Зайдя в ванную и взглянув в зеркало, и мне захотелось побиться головой об стену. Слезы все выплаканы, глаз покраснел, носом дышать не могу. Та еще красавица.

Умывшись, я вернулась в комнату и застала там Нару. Видимо сбежал из-под надзора Кушины-сан, пока та занята на кухне.

– Эй, скалолаз, – радостно поприветствовала я его, подхватив на руки и подбросив в воздухе, отчего ребенок захохотал. – Ты опять от Кушины-сан сбежал, да? Ох, негодник…. Вай!

Я нарочно упала на кровать и бережно прижала малыша к себе, падая на спину. Малыш захохотал пуще прежнего, а я подхватила веселье. В итоге мы оба смеялись, и именно в этот момент в комнату зашел Минато-сан. Я заметила, что он не стал нас прерывать, а просто прислонился плечом к косяку и сложил руки на груди, наблюдая за нами.