Наглый роман
Шрифт:
— Всегда рада. — Она вешает трубку.
Я усмехаюсь в телефон, а затем еще раз провожу рукой по волосам.
По словам Дон, Ваня не общалась ни с ней, ни с Санни, ни с Кенией. Я начинаю беспокоиться.
— А, к черту все. — Я снимаю куртку с вешалки и направляюсь к двери своего кабинета.
В этот момент Уилл стучит в дверь.
— Что бы это ни было, Уилл, это подождет, — говорю я, обходя его стороной.
— Мистер Маллиз, со мной связались из больницы.
Я замираю на месте, одна рука наполовину засунута в карман куртки. —
— Беспокоиться не о чем, сэр. Они звонили, чтобы напомнить вам о встрече.
— На прием? — Я откидываюсь назад. — Не помню, чтобы у меня был прием у врача на этой неделе. — Я сохраняю все даты в своем телефоне, в календаре, и у меня есть напоминания, чтобы не забыть. Но, возможно, Ваня договорилась о чем-то другом, пока мы не разговаривали.
Кивнув, я удаляюсь. — Спасибо, Уилл. Я сейчас туда поеду.
Ваня не рассердится, если я встречу ее в больнице. Мой долг как отца — приходить на каждый прием к врачу.
Когда я узнал, что мы ждем ребенка, я поставил перед собой задачу не пропускать ни одного сеанса акушера-гинеколога. Я провалил эту миссию. Теперь, когда я могу начать все сначала, я не собираюсь облажаться.
— Мистер Маллиз, — одна из медсестер узнает меня и машет рукой. — Доктор Пума сейчас занят.
— Вы не видели мою жену? — Я оглядываю переполненный вестибюль. — Ваня должна быть здесь.
— Ваня? — Ее брови приподнимаются. — Нет, я ее не видела. — Она хлопает свою подругу-медсестру по локтю и спрашивает: — Ты видела мисс Бекфорд?
— Кого? — Другая медсестра делает растерянное лицо.
— Она примерно такого роста, — я прижимаю руку к груди, — смуглая кожа, короткие волосы. Вероятно, на ней надето что-то такое, что никто, кроме нее, не смог бы снять. Действительно сексуальная походка и темно-карие глаза, которые могут осветить всю комнату.
Старшая медсестра смотрит на меня так, словно я не в себе.
Вторая гладит себя по подбородку. — Вообще-то, я видела кого-то похожего, — говорит она. — Я подумала, что они привезут следующую топ-модель Америки, когда увидела, как она проходит мимо.
— Это Ваня. Вы знаете, куда она пошла? — Спрашиваю я, срочно перегибаясь через стойку.
— Я видела их в часовне.
— Часовня? — Мои брови поднимаются.
Медсестра кивает.
— Спасибо. — Я хлопаю по стойке один раз и спешу к лифту. Добравшись до нужного этажа, я следую указателям, которые ведут к часовне.
Что бы Ваня здесь делала?
Ответ летит мне в лицо буквально пушечным ядром из конфетти. Я выплевываю золотистые бумажные хлопья и слышу раздраженное шипение. — Пока нет, Макс.
— Прости, — бормочет мой лучший друг, появляясь в поле моего зрения. — Я всегда хотел это сделать.
— Что происходит? — Я отвожу взгляд от Макса и Дон и замечаю свечи, освещающие маленькую часовню. Со скамеек свисают ленты, образуя проход. Цветы разбросаны по земле.
Мое сердце замедляет свой ритм, пока я
На ней длинное белое платье… из туалетной бумаги.
Это платье — более впечатляющая версия того, которое она сшила в Вегасе. Топ облегает ее идеальную грудь, как перчатка. Низ расправляется, как бальное платье, дополненное причудливыми цветочными узорами, которые выпрыгивают, как бабочки.
Интересно, умер ли я и попал ли на небеса?
— Ваня, — шепчу я.
Она делает изящные шаги ко мне, держа в руках изысканный букет цветов.
Я бросаюсь вперед и встречаю ее посередине, останавливаясь в дюйме от нее.
Ваня хлопает густыми ресницами. Ее руки дрожат, а глаза выдают нервозность, но она гордо вздергивает подбородок. — Я никогда в жизни не делала ничего настолько дерзкого, и сейчас я наполовину сожалею об этом, но… — Ее розовый язычок высовывается, чтобы провести по губам, и это все, что я могу сделать, чтобы удержаться от поцелуя.
Я держу руки по швам. Я ни за что не пропущу эту речь.
— Когда моя мама заболела, я ненавидела ходить в больницу. Я никогда не знала, будет ли тот день днем, когда она покинет нас. Это место стало для меня символом неопределенности. Я чувствовала себя такой беспомощной и вышедшей из-под контроля.
Я замечаю, что она дрожит сильнее, и ничего не могу с этим поделать. Я хватаю ее за руку и сжимаю, чтобы она знала, что я рядом. Я держу тебя.
Она поднимает глаза с улыбкой, от которой мое сердце сжимается, как крендель.
— Я хотела оставить новое воспоминание о месте, которое отняло у меня уверенность в себе. Вот почему мы здесь, — говорит Ваня.
— Это лучше, чем часовня в Вегасе, — говорю я ей, одобрительно кивая.
Она смеется.
То же самое делают другие люди позади меня. Звучит так, будто позади нас толпятся не только Дон и Макс, но я не оборачиваюсь, чтобы проверить. Я не могу оторвать глаз от Вани.
Она прикусывает нижнюю губу. — Хадин, большую часть времени ты выводишь меня из себя. Ты спокойен, когда я в бешенстве. Ты оптимистичен, в то время как я готовлюсь к худшему. Мы противоположности во всех отношениях, и все же ни с одним другим мужчиной я не чувствую себя в такой безопасности, любимой и уважаемой, как с тобой.
Я чувствую, что улыбаюсь, как идиот, но на самом деле мне наплевать.
Ваня наклоняется ко мне. — Я всегда думала, что мне нужна только я сама. Но я ошибалась. Ты нужен мне. Я люблю тебя, Хадин. — Она быстро моргает, чтобы сдержать слезы, и хрипит: — Я дважды просила тебя развестись со мной, но сегодня я хотела бы спросить кое-что новое. Ты поженишься на мне… снова?
— Детка, я бы женился на тебе завтра, и в следующем году, и через десять лет. — Я обнимаю ее за талию. — Я п.. — Я опускаю взгляд на ее живот. — Чертовски люблю тебя. Всегда любил и всегда буду.