Нагорная проповедь Христианская контркультура
Шрифт:
Краткий анализ проповеди, возможно, поможет показать ее актуальность для нас самих в XX веке.
A. Характер христианина (5:3—12).
Заповеди блаженства подчеркивают восемь принципиальных черт христианского характера и поведения, особенно в отношениях с Богом и людьми, и указывают, что тем, кто соответствует этим требованиям, сопутствует божественное благословение.
Б. Влияние христианина (5:13—16).
Две метафоры — о соли и свете — показывают доброе влияние, которое будут оказывать христиане на общество, если только они сохранят характер, отраженный в заповедях блаженства.
B. Праведность христианина (5:17—48).
Каким
Г. Христианское благочестие (6:1—18).
В своем «благочестии», или религиозной набожности, христиане не должны уподобляться ни лицемерию фарисеев, ни формализму ,язычников. Христианское благочестие должно быть выше всего этого, оно подчеркивает истинность, искренность чад Божьих, живущих в присутствии своего Небесного Отца.
Д. Цель христианина (6:19—34).
Мирское, то, что христианину следует избегать, может принять религиозную или светскую форму. Итак, нам надо отличаться от нехристиан не только нашей набожностью, но и нашими целями. В особенности же Христос изменяет наше отношение к материальному богатству и собственности. Невозможно служить одновременно Богу и маммоне; между ними надо выбирать. Люди мирские заняты поиском пищи, питья и одежды. Христиане должны быть свободны от этих эгоистических материальных забот и вместо того посвятить себя распространению Божьего закона и правды Божьей. То есть, нашей высшей целью должна быть слава Божья, а не наша собственная слава или наше материальное благополучие. Это то, что мы должны искать прежде всего.
Е. Христианские взаимоотношения (7:1—20).
Христиане находятся в сложной системе отношений, которые определяются тем, как мы относимся к Христу. Если у нас установлены верные отношения с Ним, то влиянию подвергаются и все остальные наши связи. Возникают новые взаимоотношения; старые же изменяются. Таким образом, мы должны не осуждать брата нашего, а служить ему (1–5). Мы не должны благовествовать тем, кто сознательно отвергает Евангелие (6), наша обязанность — молиться Небесному Отцу (7–12) и остерегаться ложных пророков, препятствующих людям ходить тесными вратами и узким путем (13–20).
Ж. Обязанность христианина (7:21—27).
Конечная цель, определяемая всей Проповедью, касается авторитета Проповедника. Недостаточно звать его «Господом» (21–23) или внимать Его учению (24–27). Главное — говорить то, что мы думаем, и исполнять то, что слышим. От этого зависит наша участь в вечности. Мудр лишь тот, кто послушен Христу как Господу. Ибо лишь он строит дом свой на основании каменном, дом, который не могут разрушить ни несчастья, ни наказания.
Толпы народа поражались власти, с которой Иисус учил (28,29). Этому авторитету должны подчиняться последователи Иисуса в каждом поколении. Вопрос о власти Христа так же актуален сегодня, как и в те времена, когда Он произнес Свою Нагорную проповедь.
3. Применима ли Проповедь на практике?
Этот третий вопрос задаст прагматик. Одно дело — быть уверенным в теоретической актуальности Проповеди, совсем иное — убежденность в ее действенности на практике. Или мы обречены лишь на то, чтобы издали восхищаться ею?
Большинство читателей и комментаторов, наблюдая человеческую извращенность, объявило недостижимыми требования Нагорной проповеди. Идеалы ее благородны, но непрактичны, как считают они, притягательны, но невыполнимы. Они знают о человеческом эгоизме — как же может быть человек кротким? Они знакомы с его неудержимым половым влечением — как же ему избежать похотливых взглядов и мыслей? Им известна его погруженность в мирские заботы — разве может он перестать заботиться? Известна его склонность к гневу и жажда мести — как ожидать от него любви к врагам? Более того. Не опасно ли требование «обратить другую щеку» к убийце для нравственного здоровья общества? Да и выполнимо ли оно конкретно? Ведь таким образом разрешается дальнейшее насилие, зло не только остается ненаказанным, но и продолжает активно действовать. Нет. Нагорная проповедь не имеет практической ценности ни для отдельной личности, ни для общества, по их мнению. В лучшем случае, она отражает непрактичный идеализм мечтателя. Это мечта, которая никогда не будет воплощена в жизнь.
Модификация этого взгляда, впервые высказанного в 1892 году Иоганном Вайсом и позже популяризованного Альбертом Швейцером, заключается в том, что Иисус предъявлял исключительные требования к исключительным ситуациям. Так как они верили, что Иисус ожидал конца истории, чтобы почти незамедлительно явиться вновь, то утверждали, что Он давал ученикам Своим «временную этику», требующую от них жертв: оставить свое имущество, любить врагов и т. д. — то есть жертв, необходимых лишь в кризисный момент. В этом случае Нагорная проповедь становится как бы «законом военного положения» [13] , который может быть оправдан лишь исключительностью ситуации и который, конечно же, не является каждодневной нормой.
13
Выражение из Джеремиаса, с. 14.
Было много и других попыток приспособить Нагорную проповедь к нашему низкому моральному уровню. В четвертой и пятой главах своей книги «Понимание Нагорной проповеди» Гарвей Макартур сначала рассматривает, потом оценивает не менее двенадцати различных способов интерпретирования Проповеди [14] .
Он говорит, что мог бы вынести в подзаголовок такие слова: «Версии и увертки толкователей Нагорной проповеди», так как все истолкования, кроме одного из двенадцати, рассматривают ее абсолютные требования с точки зрения благоразумия.
14
Макартур, с. 105–148.
На противоположном полюсе находятся легкомысленные люди, бойко утверждающие, что Нагорная проповедь выражает этические нормы, истинные (что по их мнению очевидно), общие для всех религий и легко выполнимые. «Я живу по Нагорной проповеди», — говорят они. Наиболее милосердной реакцией по отношению к таким людям будет допущение, что они никогда не читали Проповеди, о которой судят так поверхностно. Совершенно по–иному относился к Проповеди Лев Толстой (хотя и он верил, что требования Проповеди могут быть воплощены в жизнь). По его собственному утверждению, он сам потерпел величайшую неудачу, но все же сохранил веру в то, что заповеди Иисуса можно применять на практике. Это свое убеждение он вложил в уста князя Нехлюдова, героя своего последнего великого романа «Воскресение», опубликованного в 1899–1900 годах.