Шрифт:
ВВЕДЕНИЕ
ПИСЬМЕННОЕ ПОКАЗАНИЕ: СВИДЕТЕЛЬСТВО, КАСАЮЩЕЕСЯ БОЛЕЗНИ
Я очнулся после Болезни в возрасте сорока пяти лет, спокойный и здравый, к тому же относительно неплохо себя чувствовал, если не считать ослабленной печени и внешнего вида, обычного для всех, переживших Болезнь, – как будто плоть твою взяли напрокат… Большинство выживших не помнят подробностей бреда; я же, по всей видимости, записывал и болезнь, и бред в деталях. В точности не помню, чтобы я составлял эти заметки, которые теперь публикуются под названием Нагой Обед. Название предложил Джек Керуак. Я не понимал, что оно означает до самого своего недавнего пробуждения. Означает же название именно то, что говорят слова: НАГОЙ Обед – застывшее мгновение, когда всем видно, что на конце каждой вилки.
Болезнь – это наркомания, и
Я наблюдал каким в точности образом вирус мусора работает в течение пятнадцати лет пристрастия к наркотикам. Пирамида мусора, один уровень пожирает тот что под ним (не случайно благополучные торчки всегда жирны а наркоман с улицы всегда худ) до самой вершины или вершин ибо существует множество пирамид мусора пожирающих народы мира и все они построены на основных принципах монополии:
1 – Никогда не отдавай ничего просто так.
2 – Никогда не отдавай больше чем от тебя требуется (всегда лови покупателя голодным и всегда заставляй его ждать).
3 – Всегда забирай все обратно если это возможно.
Сбытчик внакладе не останется. Наркоману нужно больше и больше мусора чтобы поддерживать человеческий облик… откупайся от Мартышки.
Мусор – отливка монополии и обладания. Наркоман стоит в стороне пока торчковые ноги несут его прямиком на луч мусора к рецидиву. Мусор поддается исчислению и точному измерению. Чем больше мусора потребляешь тем меньше у тебя остается а чем больше у тебя есть тем больше потребляешь. Все галлюциногенные наркотики почитаются священными теми кто ими пользуется – существуют Пейотовые Культы и Культы Баннистерии, Гашишные Культы и Грибные – «Священные Грибы Мексики позволяют человеку увидеть Господа» – но никто никогда не предлагал считать священным мусор. Опиумных культов нет. Опиум штука мирская и количественная как деньги. Я слышал что был некогда в Индии благотворный и не образующий привычки наркотик. Он назывался сома и изображался в виде прекрасного голубого прилива. Если сома и существовала то был там обязательно и Сбытчик разливавший ее по пузырькам и монополизировавший ее и продававший ее и превративший ее в обычный стародавний МУСОР.
Мусор – идеальный продукт… предельный товар. Не нужны никакие торговые переговоры. Клиент приползет даже по канализационной трубе и будет умолять продать… Торговец мусором не продает свой продукт потребителю, он продает потребителя своему продукту. Он не приукрашивает и не упрощает товар. Он принижает и упрощает клиента. Он платит мусором своим сотрудникам.
Мусор выводит основную формулу «злого» вируса: Алгебру Потребности. Лик «зла» – всегда лицо тотальной нужды. Конченный торчок – человек тотально нуждающийся в ширке. Преодолев определенную частоту потребность не знает абсолютно никаких границ или контроля. По выражению тотальной потребности: «А сам-то стал бы?» Да сам-то стал. Стал бы врать, накалывать, стучать на друзей, воровать, все что угодно делать лишь бы удовлетворить тотальную потребность. Ибо иначе бы ты оказался в состоянии тотальной болезни, тотального обладания, не в том положении чтобы поступать как-то иначе. Глухие торчки – больные люди не умеющие поступать по-другому. Бешеная собака не выбирает – она кусает. Напускное ханженство ничего не значит для конечной цели если только эта цель – не поддерживать активность мусорного вируса. А мусор – это большая индустрия. Помню разговаривал я с одним американцем работавшим в Комиссии по Афтозе в Мексике. Шестьсот в месяц плюс представительские.
«И сколько еще продлится эпидемия?» – полюбопытствовал я.
«Столько, на сколько мы сможем ее поддержать… Ну и… может потом афтоза вспыхнет в Южной Америке,» – мечтательно протянул он.
Если вы желаете изменить или уничтожить пирамиду чисел упорядоченных по отношению друг к другу вы изменяете или удаляете нижнее число. Если же мы хотим уничтожить пирамиду мусора, мы тоже должны начать с самого дна: с Уличного Наркомана – и хватит донкихотствовать против «шишек» так называемых, все они незамедлительно заменимы. Наркоман на улице которому мусор необходим чтобы жить дальше – вот единственный незаменимый фактор во всем мусорном уравнении. Когда не останется больше наркоманов чтобы покупать мусор не будет и торговли мусором. Сколько будет существовать потребность в мусоре, обязательно будет и тот кто станет ее обслуживать.
Наркоманов можно излечить или изолировать – то есть, посадить на рацион морфия под минимальным надзором как носителей тифа. Когда это будет сделано, мусорные пирамиды мира рухнут. Насколько мне известно, Англия – единственная страна применяющая этот метод к проблеме мусора. В Великобритании около пяти сотен наркоманов пребывают в карантине. Через одно поколение когда изолированные наркоманы вымрут, и откроют болеутоляющие средства действующие на внемусорной основе, вирус мусора превратится в некую оспу, в закрытую главу – станет медицинским курьезом.
Уже существует вакцина способная низвести вирус мусора до уровня замкнутого в себе существования в прошлом. Это – Лечение Апоморфином открытое английским врачом чье имя я должен утаить в ожидании разрешения огласки и цитирования из его книги охватывающей тридцатилетний опыт апоморфиновой терапии наркоманов и алкоголиков. Соединение апоморфина образуется путем кипячения морфия с соляной кислотой. Его обнаружили за много лет до того как начали употреблять для лечении наркоманов. Многие годы апоморфином не имеющим наркотических или болеутоляющих свойств пользовались исключительно как рвотным средством при случаях отравления. Он воздействует непосредственно на рвотный центр затылочных долей мозга.
Я обнаружил эту вакцину в конце своей мусорной карьеры. Я жил в комнатке посреди Туземного Квартала Танжера. Уже год я не принимал ванну и не менял одежду – и даже не снимал ее если не считать того что каждый час втыкал иглу в волокнистую серую одеревеневшую плоть предельной наркомании. Я никогда не убирался в комнате и не вытирал пыль. Коробки с пустыми ампулами и всякий мусор громоздились до самого потолка. Свет и вода давно отключены за неуплату. Я абсолютно ничего не делал. Я мог смотреть на носок своего ботинка по восемь часов кряду. Меня подвигало к действию только когда склянка с мусором истощалась. Если в гости заходил какой-нибудь приятель – а заходили они редко поскольку к кому или к чему осталось заходить – я сидел безучастный к тому что он попал в мое поле зрения – на серый экран становившийся все мутнее и слабее – и не обращал внимания когда он из него выходил. Если б он умер прямо у меня на глазах я бы продолжал сидеть уставясь на ботинок ожидая случая обшарить его карманы. А вы разве не стали бы ждать? Поскольку мне вечно не хватало мусора – никому его не хватает. Тридцать гранов морфия в день и все равно не достаточно. И долгие ожидания перед аптекой. Задержка – правило в мусорном бизнесе. Человек никогда не приходит вовремя. Это не случайно. В мире мусора случайностей нет. Наркомана учат снова и снова что именно произойдет если он не рассчитается за свой рацион мусора. Гони башли, а не то. А моя доза внезапно начала подскакивать все выше и выше. Сорок, шестьдесят гран в день. И все равно мало. И расплатиться я уже не мог.
Я стоял там с последним чеком в руке и понимал что это мой последний чек. Я сел на первый же самолет в Лондон.
Врач объяснил мне что апоморфин воздействует на затылочные доли мозга регулируя метаболизм и нормализуя ток крови таким образом что энзимная система привыкания к наркотику уничтожается за четыре-пять дней. Как только затылочные доли приводятся в норму употребление апоморфина можно прервать и пользоваться им только в случае ремиссии. (Никто не захочет принимать апоморфин оттяга ради. Не зафиксировано ни одного случая подсадки на апоморфин) Я согласился пройти курс лечения и лег в клинику. Первые сутки я буквально обезумевал и бился в паранойе как и многие другие наркоманы в жестком воздержании. Этот бред рассеялся суточным курсом интенсивной апоморфиновой терапии. Врач показал мне схему. Я получал микроскопические количества морфия которыми никак не возможно было объяснить отсутствия у меня более суровых симптомов воздержания вроде судорог ног и спазм желудка, жара и моего собственного особого симптома, Холодного Ожога, чего-то вроде гигантского улья охватывающего все тело и натертого ментолом. У каждого наркомана есть свои личные симптомы взламывающие любой контроль. В уравнении воздержания недоставало одного фактора – этим фактором мог быть только апоморфин.