Нагуаль
Шрифт:
Неожиданно Мадам развернулась и ткнула в меня длинным костлявым пальцем, на котором поблескивал рубиновый перстень.
– Если вздумаешь кому-то повторять мои слова, я буду все отрицать, так и знай. Никому уже давно нет дела, за кем я была замужем в первый раз, все случилось почти тридцать лет назад и быльем поросло. Мэтью был достойным человеком, и за все двадцать лет брака с ним я ни разу не бросила тень на репутацию нашей семьи, – на этих словах глазки Мадам красноречиво сверкнули в мою сторону, – но я не желаю больше не спать ночами, переживая о поступках моего сына. Он должен остаться в безопасности и жить своей жизнью. А ты должна уехать. Я не стану покрывать тебя вечно, просто не смогу. Рано или поздно
Что ж, Мадам явно не владела навыками дипломатических переговоров, хотя, возможно, и мнила себя искусным политиком. Ее намерения трудно было не понять. Все эти душещипательные истории прошлого, якобы подспудные признания, навеянные критичностью ситуации и ноющим материнским сердцем, клонили к одному: я ей не нравилась, и она искренне желала поскорее заставить меня убраться.
– А почему вы думаете, что не Кевин тогда вашего первого мужа убил? – мстительно поинтересовалась я.
– Кевин?! – глаза у Мадам округлились, отчего из хитрой лисы она превратилась в удивленную сову. – Бог с тобой, дорогая! Кевин в жизни и мухи не способен обидеть, он очень солнечный, светлый мальчик, творческий человек с тонкой и ранимой душевной организацией. Его руки создают только красоту. В отличие от Джеймса он напрочь лишен управленческих качеств, он не умеет командовать людьми, зато сам легко попадает под их влияние. – Мадам снова кольнула меня взглядом. – Впрочем, ты должна это и сама знать. Не думай, что я не в курсе, как ты им вертишь. Материнское сердце не обманешь. Оба моих сына уже взрослые люди, и я не вправе лезть в их интимную жизнь, но… пожалуйста, Фэй! Оставь их в покое! Так будет лучше для тебя же самой! Я готова выписать тебе чек. Деньги помогут тебе обустроиться где-нибудь на новом месте, если нужно, я подключу все связи, которые остались после смерти Мэтью. В секрете от Джеймса, конечно же. Я во всем поддержу тебя. Даже если ты дашь моему сыну развод, ты все равно останешься дочерью в моем сердце.
Она молитвенно прижала к груди руку, и на этот раз мне почудился в ее голосе затаенный страх. Неужели и Мадам, эта высокомерная, даже черствая на первый взгляд особа, так неумело разыгрывающая из себя заботливую мать, на самом деле тоже Фэй боится? Ну хоть понятно стало, о каком «бедном мальчике» шла речь. И что там насчет творческой натуры? Кевин упоминал, что имеет мастерскую, когда описывал, как нашел поврежденную машину моего мужа, но тогда я решила, что речь идет о ремонтной мастерской или о чем-то в этом роде. Но что, если… это творческая мастерская? И та скульптура «Летящей» из частной коллекции принадлежит Кевину не потому, что он ее купил, а потому что он и есть ее создатель?!
Интересно, каким словам Мадам можно верить? Из ее описаний выходило, что Джеймс – очень жесткий и даже жестокий человек, но неужели уже в юном возрасте он был способен на убийство?! А Кевин и на меня произвел впечатление человека, предпочитающего не идти напролом. Он мягко принимал все мои отказы и хоть и гнул свою линию с этими поцелуями и предложениями поужинать, но не настаивал, не заставлял. А Джеймсу я сказала «нет» – и после этого мы занялись любовью. В то же время, Джеймс мой муж и имел определенные супружеские права, и я уже сама признала, что с готовностью ему уступила. Черт, как же болела моя голова и как же эти размышления не помогали ни на йоту разобраться в окружающих людях!
Я откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу.
– А вам не кажется, что ваш старший сын завидует младшему? Ведь компания когда-то принадлежала вашему супругу, правильно? И после его смерти за управление взялся Джеймс? Кевин остался за бортом, разве это справедливо?
Мадам поджала губы и махом допила остатки кофе.
– Теперь я понимаю, как тебе удалось
– В какой вечер? – тут же похолодела я.
– В тот самый, когда ты попала в аварию, – охотно пояснила Мадам. – Может, если бы я не заставила одного своего сына вмешаться в дела второго, никаких подозрений вообще бы не возникло! Может быть, Джеймс… разобрался бы со своим автомобилем и без нас?
Я даже головой тряхнула. Мадам намекает, что было бы лучше, если бы ее сын понадежнее спрятал улики?! И что там насчет Кевина опять? Он не говорил мне о том, что уезжал куда-то. Он упомянул, что с места сорвался его брат, а потом вернулся злой и без машины. У меня перед глазами как пелена упала. К чему Кевину умалчивать о таких подробностях? Мадам незачем врать, в чем польза снимать подозрения с одного сына и наводить на другого? А вот ее старшему сыну – есть. Если он хочет остаться в глазах других невиновным. И как бы она ни уверяла меня в их искренней братской любви, я не могла отделаться от ощущения, что есть место и братской ревности. Уж у Джеймса она точно была, когда он кричал мне в лицо: «Нужна ли ты будешь своему обожаемому Фоксу?» А что же еще сквозило в словах Кевина: «Бросай Хантера, выходи за меня»? Ну да, прямо оба полны любви и нежности друг к другу.
В этот момент в гостиной появилась Роза. Держа в руке трубку радиотелефона, она посмотрела куда-то в правый верхний угол комнаты и произнесла:
– Жену мистера Джейми просят к телефону.
Вот так, в третьем лице, словно меня тут и не сидело. Мадам тут же встрепенулась:
– Это мой сын?!
– Нет, – тон Розы смягчился, с хозяйкой она разговаривала уважительно, глядя ей в глаза. – Какая-то женщина сомнительного поведения.
– Ах, – Мадам с облегчением перевела дух и виновато взглянула на меня. – Совсем забыла. Тебе вчера еще звонила какая-то Сильвия, но Кевин сказал, что ты уже спишь. Это не та Сильвия, которой принадлежит «Миддей Крониклс»?
– Возможно, – проговорила я ровным тоном и встала, собираясь взять трубку из рук Розы, но вредная старуха быстро положила ее на столик у стены и отошла, всем видом демонстрируя неприятие.
– Роза, – я специально остановилась возле пышнотелой женщины и посмотрела на нее в упор. – Вам нравится, когда вас называют по имени? Будьте добры, окажите мне любезность делать так же. Меня зовут Кристина. Не «эта женщина», не «жена мистера Джейми». Кристина. И я не кусаюсь, когда разговариваю с людьми. Мы поняли друг друга?
Латиноамериканка фыркнула и раздула ноздри.
– Спасибо, Роза, – как можно слаще улыбнулась я, – вы – чудесная женщина.
Схватив трубку, я вышла из гостиной, но шаги замедлила и прислонилась к стене неподалеку от дверного проема. Латиноамериканка не спешила выйти следом, а значит, намеревалась обсудить меня с Мадам. Так и вышло.
– О, бедный мистер Джейми! Бедный мистер Кевин! – запричитала старуха. – Сколько еще мы будем терпеть эту чуму в доме, пресвятая Дева Мария, Иисус Христос?!
– Успокойся, Роза, – твердо, но как-то с теплом откликнулась Мадам. – Нам нельзя чересчур злить Фэй, я и так попыталась ее припугнуть, но аккуратно. Пришлось даже поделиться кое-чем из прошлого, что мне не очень хотелось раскрывать. Но пусть знает, что я с ней не хочу ссориться. Если она расскажет Джеймсу, что видела меня с Гольденбергом…
– Ох-ох-ох… – понесся новый поток причитаний латиноамериканки, но более ничего вразумительного услышать я не смогла. Раздалось шарканье ног, и мне пришлось ретироваться в другую комнату, чтобы не обнаружили.