Нагуаль
Шрифт:
– А разбить мою машину хотел бы? – потеряв самообладание, бросила я ему в лицо.
Он отшатнулся.
– Думаешь, это я все подстроил? Считаешь, что перекладываю на Хантера свою вину?
Я молчала. Мадам такого тумана напустила, что любой вариант казался правдивым. Зря только выдала свои мысли Кевину. Надо было схитрить, промолчать…
Он отшвырнул стул ногой, и тот с грохотом отлетел в стенку. Я невольно попятилась, а он отвернулся, и какое-то время мне оставалось наблюдать, как поднимаются и опускаются от сердитого дыхания его плечи. Когда Кевин обернулся, на его губах, как всегда, играла легкая улыбка.
– Когда-нибудь ты поймешь,
С этими словами он схватил свой телефон, нашел в нем что-то и протянул мне.
– Слушай, – отчеканил ледяным тоном, – посмотри на дату сообщения и послушай.
Это оказалась запись голосовой почты, которая включалась, если абонент не успевал ответить на звонок. Я не стала спорить и внимательно изучила цифры. Тот день, а, вернее, та ночь, когда по словам окружающих произошла со мной катастрофа. Я нажала на значок воспроизведения, и в динамике зазвучал тихий и невнятный голос. В первые секунды мне даже не пришло в голову, что говорит Джеймс. Но, вслушавшись, я поняла: это он, просто очень пьяный.
– Фокс… – мой муж произносил слова с трудом, делал большие паузы и шумно втягивал носом воздух, – ты мне нужен, братишка… кажется, я убил ее… черт, нет, не кажется… я уверен… я убил ее… что мне теперь делать?.. Как жить дальше?.. Помоги мне, а?..
Между мной и Кевином повисло гнетущее молчание, пока мы оба слушали пьяные сдавленные рыдания моего мужа на записи автоответчика. Потом звонок отключился. Кевин смотрел на меня, по-прежнему слегка улыбаясь, но в глазах плескалась ярость.
– Я не слышал это сообщение, потому что находился с матерью и успокаивал ее после вашей с Хантером ссоры, – слова безжалостными колючими кинжалами сыпались с его губ. – А когда услышал – тут же перезвонил, кое-как выяснил адрес. Как раз и мать вмешаться просила. Отыскал Хантера возле какой-то забегаловки, он успел так нажраться, что не мог сам сесть за руль. Машина была поцарапана, Фэй. Тут я ничего не придумал. Я пытался выяснить, где ты, но Хантер лишь твердил, что убил тебя, а потом вырубился совсем.
Лицо Кевина перекосилось, то ли от отвращения, то ли от сочувствия.
– И тогда я сделал то, о чем жалею. Я отогнал машину Хантера к своей мастерской и привез его сюда, уложил спать. В моей голове так и крутилась мысль, что он убил тебя, но я ничего не сделал. Я выбрал его, а не тебя, помог замести следы преступления. Как я мог потом тебе в этом признаться?! Когда стало известно, что все обошлось, я сам себя изнутри сожрал муками совести. Мне надо было броситься тебя искать. Надо было сразу звонить в полицию – но тогда они замели бы Хантера. Надо было так сделать – но я предпочел предать тебя, а не его. И бесконечно ждал, когда обнаружат твое мертвое тело. Лучше бы сам сдох…
Он опустился на колени и вжался лицом в мой живот, а я размышляла о словах Мадам. Так ли уж она лукавила, когда говорила, что ее сыновья крепко дружили? Что, если, как всегда, причина всех бед в Фэй? Это она поссорила их, заставила ревновать друг к другу. Могла ли я винить Кевина за то, что в критической ситуации, когда брат оступился, он предпочел помочь ему? Могла ли я теперь не верить, что от Джеймса исходит опасность? Теперь, когда своими ушами слышала его признания, высказанные, когда он напился под очевидным гнетом вины?
Наверное, вот так и совершаются людьми все их главнейшие,
А я, узнав обо всем, зачем-то наклонилась и сама Кевина поцеловала.
4
Даже оказавшись рядом с Сильвией в ее намытом до блеска алом кабриолете-«Понтиаке», я все еще ощущала на губах этот поцелуй. Он жег кожу раскаленным клеймом и мешал сосредоточиться на более насущных проблемах. Что побудило меня к подобному шагу? Зачем поддалась неосознанному порыву?
Было ли это побочным эффектом от вхождения в роль Фэй, которую я при Кевине в меру своих способностей играла? Мы ведь поцеловались уже не в первый раз с момента моего пробуждения после катастрофы. Но тогда инициатором всегда выступал он, я лишь позволяла, затаившись в чужой личине, как в скорлупе. А теперь поцеловала сама – и не могла не заметить, как заблестели его глаза, как воодушевился он этой наградой.
Посеешь поступок – пожнешь привычку. Что если я начала привыкать к мысли, что с Кевином меня тоже связывают отношения? Что если меня зацепило то, как он пришел и освободил меня из наручников Джеймса, словно рыцарь, спасающий принцессу от огнедышащего дракона? Что если мне было приятно ощущать себя в его руках, когда он нес меня вверх по лестнице, а моя голова покоилась на его плече? Что если, поднимая маленькую черную карточку с серебряным тиснением, оставленную у порога моей спальни, я с замиранием сердца предвкушала приглашение на свидание?
Что если я – все же Фэй, а прочее – самообман? Что если мне просто не хочется смотреть в глаза реальности, где в прошлом моих мужчин было двое? Или трое? Или четверо? Что если я – не та светлая девочка, которая, подняв голову, смотрела из глубины зеркал? Что если я – ее прямая противоположность?
Или я все же не Фэй? Просто в какой-то момент, когда Кевин встал на колени и уткнулся лицом в мой живот, мне стало его жалко? Он так искренне раскаивался, так очевидно стыдился собственной вынужденной лжи, что мне и самой стало неловко. За то, что уж я-то откровенно лгу ему в глаза, притворяюсь кем-то другим и раскрывать карты до поры до времени даже не планирую. За то, что если он и был счастлив с Фэй (а на видео именно такое впечатление они вдвоем и производили), то уже никогда не будет, потому что теперь я настоящая стою препятствием между ними и вновь уступать свое имя и свою жизнь незнакомке-захватчице не собираюсь. Кевин убивался о том, что не спас ее, а я, как ни странно, даже радовалась, потому что не случись катастрофы, не столкни меня Джеймс с шоссе – кто знает, что бы ждало настоящую Кристину?
Жалость такое чувство, оно как хамелеон – легко маскируется под что-то другое. Мы думаем, что любим человека, – а на самом деле жалеем. Мы считаем, что дружим, – но по факту занимаемся благотворительностью опять же из сочувствия. «Бедненький, как он без меня». «Дурочка, она же пропадет без моих советов». Как часто люди попадают в ту же ловушку, в которую угодила я?
И если бы я знала, что ловушка эта распахнула свои обманчиво гостеприимные объятия, еще когда во мне только созрело решение притвориться Фэй, а поцелуй с Кевином лишь усугубил положение – ни за что бы в нее не попалась.