Нахальное минирование
Шрифт:
Сложилось у лейтенанта странное ощущение, что капитан вроде как паникует. Даже как-то огорчился за этого сапера, вроде как разыграли все как по нотам, а тот ртом воздух глотает и пытается все команды отдать разом, спешит очень.
Делов-то отойти на следующий рубеж! Как голому подпоясаться, всего хозяйства-то три танка, да шестеро красноармейцев с санинструктором и этим самым подранком.
Собрались быстро, немного задержало, что пару палаток зачем-то растянули на кустах. А потом Еськов махнул рукой на запрет возить пехоту десантом на броне и БТ-2 укатил вперед, готовить следующее минное поле, а Т-26 аккуратно стали отползать следом. У Харуна с пулеметом за башней пристроился заряжающий, а на машине самого Димки оказался один из пехтуры, капитан настоятельно потребовал именно такого – чтоб хоть какое-то ПВО имелось в наличии. Еськов, как положено приказ выполнил, но смысла в таком жалком зенитном обеспечении не видел совершенно. Толку-то от двух ручников! Был уже лейтенант под бомбежкой, знал, что это за радость. Если сапер и тут такого ждет, то не отбиться пулеметами. Лейтенант поежился, вспомнив вой и грохот обвалившейся с неба смерти. Ему тогда повезло, а четыре танка, шедших впереди разнесло в хлам. И сейчас перед глазами стояло то, что видел – разодранные дикой силищей коробочки корпусов, сорванные и отброшенные башни, расколотый двигатель, истекавший маслом посреди дороги, словно раненое существо или выдранный из тела орган…
Ехать пришлось недалеко, скоро увидел копающихся посреди дороги бойцов. Удивился, мин осталось шесть, а тут ямок накопали полтора десятка. Фигня какая-то!
Проехал дальше, встал, сбегал к капитану. Тому, видать, совсем поплошало, лицом стал серый и кожа какая-то полупрозрачная стала, словно восковая свечка. Очень не понравилось это Димке – и потому, что парень он был добродушный и жалко стало человека, и потому, что под командой капитана пока получалось все очень даже неплохо.
— Сейчас в каждую лунку для мины положите что-нибудь железное. Быстрее только.
— Не понял вас – признался Димка.
— Это поле – фальшивое. Мин тут не будет. И на следующем – тоже. Встретим их на третьем. Надеюсь, что они посчитают, что у нас мины кончились. Чтобы потратили время – нужно в лунки положить что-нибудь для миноискателей. Приманку. Ясно? — мелко и часто осторожно дыша, выговаривал сапер
— Ясно! — кивнул Еськов. Затея показалась дурацкой, но почему-то понравилась. Прикинул, куда поставить танк. Потом спросил:
— Тащ капитан, мы огнем это фальшивое поле не прикрываем?
— Нет. Они должны поверить, что тут опять такая же засада. А окажется пустышка. Понимаете, лейтенант – в драке самое главное, чтобы ваше лицо оказывалось не там, куда со всего маху бьет кулак противника. А вот мы своим кулаком… — тут раненый дернулся от боли и сухо закашлялся, опять кровь на губах показалась.
— Понял, тащ капитан. Пусть бьют мимо. А мы им – в морду! Разрешите выполнять?
Сапер кивнул.
Еськов бодро, коль скоро задача начала становиться ясной, велел мехводу найти железяк, которые можно выкинуть, потом у чмошников и технарей разживемся, перебежал дорогу.
Позвал Харуна. Изложил затею кратко и в красках. Тот ухмыльнулся неприятно и размял плечи, покрутив в воздухе руками.
— Хороший подарочек получится! — сказал он, выслушав все и тут же принялся с экипажем рыться в ящиках с ЗиПом, отдавая потным красноармейцам то, что могло сгодиться для немцев, и без чего танк мог обойтись ближайшие часы. Был Богатырев запасливым, даже траков у него было на броне вдвое больше против положенного. Вот часть траков тоже ушла в лунки. Маскировали наспех, капитан настаивал, чтоб видно было издалека, метров с двухсот самое малое.
Закончили, двинули дальше, опять лейтенанты прикрывали отход.
Успели закончить работу и тут пулеметчик на броне пискнул вполголоса:
— Воздух!!!
— В лес и не двигаться! — рявкнул Еськов, крутя головой. Его мехвод, Мишка Лиховид, моментом загнал танк под деревья. Танк Богатырева действовал как и его командир – неторопливо и основательно, но встал тоже нормально, хрен сверху увидишь. БТ-2 уже и сам Еськов не видал.
Там, откуда они уехали, по звуку судя – на покинутой позиции у битых танков – начался настоящий тарарам, бахало так, что земля вздрагивала, сыпались листья, вздрагивал танк и оставалось только радоваться, что вовремя унесли ноги. Разок сквозь листву на фоне неба лейтенант увидел черный силуэт самолета, вроде двухмоторного, но плохо видно было, далеко все-таки.
Пулеметная трескотня пошла после взрывов – наверное эти самолеты штурмуют опушку леса, накидав туда бомб.
Потом опять грохот, на этот раз Еськов твердо решил, что работает артиллерия, солидная, стволов шесть – восемь. Поежился. Не было бы мин – кисло бы все получилось.
Шалая санинструктор подбежала:
— Командир приказал отходить, пока опять не прилетели!
Кивнула, дура гражданская и вихрем обратно. Беда с бабами, понабрали их в армию, а ни складу ни ладу. И как себя вести по-военному – не умеют. Димка поморщился, поймав себя на мысли, что девчонка эта ему нравится – красивая, глазастая и двигается очень легко, словно танцует. Выехал из-под деревьев – а все уже тут. Пересчитал по головам – точно все. Опять Махров укатил, за ним двинулись лейтенанты, развернув назад башни и напряженно вглядываясь в просвет дороги. Все-таки Еськов был уверен, что немцы рванут вперед как всегда – нагло и беспардонно.
Вызванные птенчиками Геринга самолеты добросовестно перепахали опушку леса, отработав на все сто процентов. Даже и отштурмовали потом бортовым оружием, трескотня была как на рождественском фейерверке! Для полной уверенности по русским позициям отработали и приданные авангарду гаубицы.
После этого вперед пошли тяжелые танки, отработав осколочными по тем позициям, откуда были замечены ранее вспышки.
Для русских этого должно было хватить. Во – всяком случае – раньше хватало. Можно было бы двигаться дальше, но с этим была сложность. Из дюжины приданных ГПЗ саперов в строю осталось двое. Командовавший ими фельдфебель и еще пара неудачников сгорели с грузовиком, семеро были ранены и контужены и больше в дело не пригодны.
Теперь эти двое не хотели соваться вперед и чистить танковому бивню дорогу, отбрехиваясь тем, что, дескать, у них кроме винтовок никаких инструментов нет, а голыми руками и малыми лопатками минное поле не снимешь. Вид у этих болванов был жалкий и совсем не соответствовал положенному для имперского солдата. И заменить их было нечем, в лучшем случае прибудет поддержка из таких же землекопов через два-три часа. Кто же знал, что такое случится, и от ГПЗ за считанные минуты останется пшик да единственный уцелевший танк с очумевшим экипажем.
Таких потерь рота не несла давно. Во всяком случае, Лефлер не припоминал подобного. Один танк потерян безвозвратно, два нуждаются в серьезном ремонте, один – в среднем, в придачу погибло восемь танкистов, а остальные из головной заставы – как те саперы, подавленные и напуганные. Им еще в себя приходить.
Вызвал к себе лейтенанта Кольмана. Жулик и обаятельный прохвост, этот командир пехотного взвода был незаменим, когда надо было что-то сделать в обход устава и закона. Хрупкий, словно подросток, темноволосый офицер мигом явился, тонко улыбаясь. Они отлично понимали друг друга с Лефлером, еще с Франции. То, что одного звали Мориц, а другого Макс, словно известных по детской сказочке сорванцов, только добавляло пикантности.