Наивная смерть
Шрифт:
Ева засмеялась, схватила обеими горстями его волосы.
– Надеюсь, ты не шутишь, приятель.
Ей хотелось съесть его. Не торопясь, смакуя каждый кусочек. Ева сорвала с него остатки рубашки и вцепилась ногтями ему в спину. Она видела нечто большее, чем недовольство на его лице, когда Магдалена бросилась ему на шею.
Она увидела то, чего могла бы и не увидеть, если бы они с Рорком в свое время оказались настолько глупыми, безумными, слепыми, чтобы пройти мимо друг друга.
– Я люблю тебя.
Ева вонзила
Значит, не будет романтического вечера со снегопадом за окном и цыганскими скрипками, наполняющими воздух пением. Будет вот так – грубо, лихорадочно, поспешно. И так же реально и бурно, как биение их сердец.
Ему казалось, что сама его жизнь зависит от вкуса и нежности ее кожи. Он тянул и дергал ее одежду, как человек, одержимый демонами.
– Ты отдашь мне всю себя. Всю.
– Бери, – прохрипела в ответ Ева.
Опять она оказалась под ним. Его губы пожирали ее грудь, а его руки… руки…
Ева вскрикнула и вскинулась всем телом: оргазм вспыхнул в ней, как шаровая молния. Она слышала, как он что-то шепчет ей на ухо по-ирландски. Чувствовала, как он дрожит и сдерживается. Нет, этого она допустить не могла.
– Ты отдашь мне всего себя. Всего.
Ей удалось сломить его волю, подчинить его себе, ее руки и губы брали его, как до этого он брал ее. За гранью рассудка, скорее в бреду. Она впилась губами ему в губы и поглотила его.
Губы, зубы, языки, пальцы… Требующие и берущие. К черту разбитые губы. К черту синяки и кровоподтеки. Ее дыхание обжигало, пока она давала и брала. Его кровь горела в ее крови.
– Давай, давай, давай, – шептала она, выгибаясь. Когда он вонзился в нее, она опять вскрикнула.
Это был пронзительный, тонкий крик, почти визг. Ее бедра двигались сильно и ритмично, втягивая его в ослепительную тьму.
Ее руки разжались, отпустили его бедра, соскользнули и мягко стукнулись об пол. Внутри у нее все было избито, стянуто, узлом завязано, а потом снова размягчено и разглажено. Ей хотелось подогнуть пальцы ног от наслаждения, только сил уже не было шевельнуть пальцем. Пальцем ноги.
– Господи, – еле выговорила она. – Господи.
– Когда я смогу подняться – предупреждаю, это случится не скоро, – я позволю тебе еще раз вмазать мне по физиономии, но только с одним условием: чтобы дальше все было так же, как в этот раз.
– Ладно.
– А может, все-таки попробуем романтический ужин? А потом ты мне вмажешь. – Тут Рорк заметил, как она поморщилась. – Проблемы? – Он поднял голову и прочел ответ у нее на лице. – В чем дело?
– Прости меня. Мне очень, очень жаль.
– Я думаю, с учетом нашего теперешнего положения и общего состояния, извинения излишни. – Но он понял ее взгляд правильно. – Ты извиняешься не за то, что вмазала мне, это я вижу. Все дело в работе?
– Я не позвонила, чтобы ты отложил ужин, хотела сказать напрямую, лицом к лицу. И вот сейчас мы лицом к лицу, не говоря уж о том, что телом к телу. Придется сказать. У меня есть кое-что, с чем надо разобраться, и мне не помешала бы твоя помощь.
– Ладно.
– Может, втиснем ужин при свечах и так далее ближе к полуночи. Но…
– Это не важно, Ева. Честное слово.
«Да, нам повезло», – подумала она. Господи, как же им повезло!
– Я купила тебе подарок.
– Правда?
– Это сборник стихов – всякая такая романтическая ерунда. Я подумала: «До чего же это сентиментально!» Значит, в самый раз. А потом я все испортила и забыла книжку в столе на работе.
Рорк улыбнулся и поцеловал ее.
– Спасибо.
Ева приложила ладонь к его щеке.
– Мне надо душ принять и заняться этим. Я собиралась сразу приступить к делу, чтобы мы потом успели устроить романтический ужин, но потом мне пришлось вмазать тебе и твоей белобрысой шлюхе, а дальше уж все пошло само собой.
– Да, я понимаю. Что ж, мы вместе примем душ, и ты введешь меня в курс дела.
Рорк слушал, почти не задавая вопросов, пока Ева рассказывала.
– Итак, – сказал он, пока она натягивала широкие фланелевые брюки и мягкую фуфайку, – ты была права насчет девочки.
– Нет никакой девочки, но, да, я была права. И дневник станет тому доказательством. Я могла бы попросить, чтобы футляр разрезали…
– Уверяю тебя, в этом нет необходимости.
– Давай пойдем ко мне в кабинет. – Ева подняла сумку. – Я хочу все записать. Можешь хоть немного повозиться с замком?
– Этого я, безусловно, делать не буду.
– Ладно, ладно.
– Я хотел бы объяснить, что здесь делала Магдалена.
Ева покосилась на него.
– Помимо того, что собиралась присосаться к твоим губам?
– Я имел в виду нечто другое. А именно, – пояснил Рорк, пока они выходили из спальни, – почему я позволил ей войти в наш дом.
– Да я это и так поняла. Тебе надо было с этим разобраться. С ней разобраться. Объяснить ей по слогам, что к чему. Сказать ей, чтоб выметалась, нагнать на нее страху божьего. Точнее, страха Рорка.
– До чего же я везучий сукин сын! Моя женщина понимает меня без слов. Как ты сказала? Страх Рорка? – переспросил он.
– Можно, конечно, и страху божьего, но, видишь ли, он же невидимка. Большинство людей в глубине души не верит, что он их – как это называется? – покарает. А вот ты, наоборот, очень даже из плоти и крови. Ты не то что покараешь, ты можешь сделать гораздо хуже. Ты гораздо страшнее бога.
– Не знаю, принять ли это за комплимент, – задумчиво улыбнулся Рорк. – Ну а пока хочешь узнать, как я с ней разобрался?