Наивный наблюдатель
Шрифт:
— А как попадают в Центр? — спросил он, чтобы не показаться невежливым, ему показалось, что Нау ждет, когда Зимин задаст этот вопрос.
— У каждого своя дорога.
— Наверное, вы объясняете людям, что такое свобода. Так сказать, прокладываете им путь.
— Ерунда. Разве можно современного человека научить быть свободным? Это невозможно. Человек или рождается свободным, или всю жизнь остается рабом.
— Но разве не существует какой-нибудь волшебной формулы, которая бы с помощью логики меняла сознание человека, открывала бы ему глаза?
— Нет.
— По вашему мнению, я родился свободным?
— Получается, что так.
— Будете меня еще проверять?
— Нет. Ваша проверка уже закончена, — рассмеялся Нау. — Будем читать ваши сочинения. Дело в том, что тексты говорят о писателях больше, чем принято думать.
Честно говоря, особых перемен в своей жизни Зимин не заметил. Ему казалось, что, перебравшись в Центр, он попадет в мир более совершенный и комфортабельный, чем Усадьба. Но Зимин ошибался. К своему удивлению, он обнаружил, что некоторые приспособления, известные ему по Усадьбе, в его новом жилище отсутствуют.
Он спросил об этом у Нау. Тот в ответ рассмеялся.
— Вы пользовались этими приспособлениями?
— Нет, — признался Зимин.
— Разумные дома тщательно сканируют сознание. Они прекрасно разбираются в ваших потребностях. Все вещи, в которых есть нужда, будут предоставлены. Как правило, речь идет лишь о потребностях, которыми вы раньше уже пользовались. Каждое новое устройство необходимо будет инсталлировать.
— Разумный минимализм?
— Нет, это забота о душевном равновесии. Люди, как известно, предпочитают привычное и понятное.
— Пожалуй. Мне было приятно обнаружить компьютер с мышкой и клавиатурой.
— У каждого человека свои собственные представления о необходимых ему вещах. Тем более, о вещах, которые требуются ему для работы. Общего подхода здесь быть не может.
— Реализуются мечты?
— Скорее, не мечты, а представления.
— Это как?
— Есть люди, которые мечтают о велотренажере, а есть люди, которым велотренажер нужен для поддержания формы. Вот у них он и будет.
— Реальный или виртуальный?
— В каждом конкретном случае по-разному. Компьютер с клавиатурой у вас будет реальный, а вот велотренажер виртуальный. Поскольку для поддержания спортивной формы хватает виртуального. Нагрузку на нужные группы мышц он обеспечивает достаточную.
— Я буду общаться только с виртуальными людьми? — Зимин был разочарован.
— Общайтесь с кем хотите, никто ничего запрещать не собирается. Это не хорошо. Не забывайте только о своем ограничителе. Он должен быть включен. Защитите свое сознание и сможете управлять эмоциями собеседника. Это бывает очень полезно, когда внезапно сталкиваешься с неконтролируемой агрессией.
— И я смогу навещать свою подругу Марго?
— Это ваше дело. Только, повторяю, не забывайте про ограничитель, он вам в Усадьбе обязательно понадобится. Вы поступили неразумно, устроив скандал возле клуба. Это сошло бы вам с рук, но вы потеряли во время драки маску. Ваше лицо видели прохожие. Теперь вы в Усадьбе человек второго сорта. На вашем месте я не стал бы лишний раз испытывать судьбу. Народ в Усадьбе собрался туповатый, с предрассудками. Толерантность не самая их сильная черта. Никогда не пробовал воздействовать на толпу с помощью ограничителя. Не было необходимости. Я бы советовал, перемещаясь по Усадьбе, скрывать свое лицо под маской. По крайней мере, в первое время.
— А с Климом я смогу общаться?
— Конечно, только заблокируйте его память о драке. Это не трудно.
— Я бы хотел некоторое время пожить в Усадьбе. Мне нужно еще многое узнать об этих людях.
— Зачем? — удивился Нау.
— Как же иначе я смогу писать книги для обитателей Центра? — спросил Зимин.
— Я в этом ничего не понимаю, — улыбнулся Нау. — Собственно, вас из Трущоб для того и вытащили, чтобы вы научили нас этим забавным штукам. Так что, поступайте, как знаете, привыкайте быть свободным.
— Но с вами я смогу общаться?
— Конечно. Мой адрес в сети вы знаете. Не исключено, что и в реале встретимся, если понадобится. Главное, — не стесняйтесь, вызывайте меня при необходимости. Я, в некотором роде, несу за вас ответственность.
— В Усадьбе есть люди из Центра?
— Не очень много. Но встречаются.
— Они будут знать, что я тоже… — Зимин хотел сказать: один из них. В том смысле, что и он, в некотором смысле, из Центра. Но постеснялся. Во все, что рассказал Нау, он поверил, потому что и сам догадывался, что что-то вроде Центра обязательно должно было существовать, только представить себя одним из этих продвинутых, свободных людей ему пока было трудно.
Но Нау заминки в вопросе Зимина не заметил или сделал вид, что не заметил.
— Конечно, — ответил он. — Они вас почувствуют, а вы почувствуете их.
— Вы так говорите, как будто я уже имею отношение к Центру. Будто я один из вас.
— Да. Это так.
Зимин не смог сдержать счастливой улыбки, щеки его зардели.
— В этом утверждении нет основания для гордости. Просто так сложилось, вот и все, — сказал Нау грустно. — Не сомневаюсь, что некоторые жители Усадьбы счастливее нас. Мы — другие. Это цена, которую надо заплатить за контроль над действительностью. И это не хорошо и не плохо. Вы интересуетесь счастьем?
— Нет.
— Это правильно. Значит, избежите душевной ломки, когда лишитесь иллюзий. Люди, даже лучшие из них, часто привязаны к своим иллюзиям. Я этого не понимаю, всегда считал, что людям полезно расставаться с иллюзиями. Может быть, вы нам это объясните в своих текстах.
— А Небов из Центра? — почему-то спросил Зимин.
— Нет, — ответил Нау.
— Странно. Он такой гордый.
— Гордыня — смертельный грех, разве вы не знали?