Наивный наблюдатель
Шрифт:
— Ничего не понимаю, — сказал Зимин.
— Егорин ссылается на восьмой пункт Правил, — пояснил Нау. — «Обитатели Центра не должны наносить ущерб целостности Усадьбы».
— Совершенно верно. Проживание Зимина в Усадьбе разрушает ее устои.
— Я? Чего-то там разрушаю? Чушь!
— А ведь верно. Твои обвинения беспочвенны.
— Согласно Правилу для запрета проживания в Усадьбе достаточно опасения одного члена Центра.
— И кто же этот бдительный человек?
— Я. Надеюсь, вы не станете переубеждать меня?
— Нет, не будем, — легко согласился Нау. — Придется
— Не ругайся, ты еще мне спасибо скажешь.
— Ага. Жди.
Зимин растерялся. Он понял одно — от писательской работы его никто отстранять не собирается. Остальное, честно говоря, его мало интересовало.
— А можно я вернусь в Трущобы? — спросил он.
— Странное желание, — удивился Нау. — Зачем?
— Пока не знаю, — признался Зимин.
— Неужели вам так неприятны обитатели Усадьбы? — удивился Нау. — Почему вы их так не любите?
— Все люди разные. От некоторых надо держаться на расстоянии. Но, честно говоря, особых чувств они у меня не вызывают, только глубокое разочарование.
— Не считаете их элитой?
— Элита — смешное слово, не правда ли?
— Представить не могу, что с вами будет дальше, — сказал Нау. — Интересно будет проследить.
Наблюдение 4
Черный программист
В эксперименте добровольцам демонстрировались
нейтральные картины, показ сопровождался
разрядом тока. Через сутки эти же картины
показали без воздействия разрядов тока
и регистрировали в миндалевидном теле —
структуре, отвечающей за эмоции мозга,
активность нейронов. Изображения вызвали страх
и «размягчение» сформированных воспоминаний.
Из отчета
Странные мысли приходят в голову человеку после нескольких часов работы над текстом. На этот раз Зимин почувствовал себя счастливым человеком. Это настроение в последнее время не покидало его, потому что отныне каждый день его жизни был наполнен потрясающими приключениями. Пусть большинство из них происходило только на страницах его текстов. Но разве в этом дело? Зимин из-за всех сил старался сделать свои фантазии по возможности увлекательными и радостными. В этом он не мог себе отказать. Ему нравилось придумывать истории, которые когда-нибудь станут счастливой реальностью для многих и многих людей.
Зимин выскочил на балкон размяться после долгих часов сидения за компьютером и неожиданно понял, что каждый раз, вдыхая очередную порцию свежего воздуха, он думает об одном и том же. С восхищением, признаться. Но не с завистью. Он думает, что все эти люди, живущие по соседству с ним, чинно прогуливающиеся по тротуару, никогда не работали. Ну, скажем так: никогда постоянно не работали. И большинство из них никогда не будет. То есть, они просто не знают, что это такое — каждый день отправляться на службу, или заниматься полезным трудом дома. А вот он, Зимин, хорошо знает. Литература сделала его ответственным человеком. Он ни за что не сможет отказаться от своей работы — сочинения текстов, которые будут использованы психофизиками в качестве сценариев жизни для своих клиентов. И в этом состоит самое главное его отличие от прочих обитателей Трущоб. Правильно он поступил, что вернулся. Желания людей здесь не скрыты напускной важностью, как это принято в Усадьбе. Они просты и конкретны. Зимин понял, что у него появился отличный повод сделать попытку изменить что-то в человеческих судьбах. Добавить капельку романтики и авантюризма в размеренную жизнь прилично обутых и одетых, накормленных и, в общем, довольных жизнью людей.
— Когда мы вернемся домой? — спросила Марго. — Не пора ли?
— Прости, не расслышал?
— Когда мы вернемся домой?
— Но мы и так дома, — удивился Зимин.
— Что за глупости. Наш дом в Усадьбе.
— Ты сама знаешь, что это не так.
— Ничего такого я не знаю.
— Разве тебе здесь не нравится?
— Хорошее место, чтобы провести отпуск. Но ты уже две недели безвылазно сидишь за проклятым столом. Мне скучно. Пора возвращаться.
— Я работаю.
— Это плохое слово. И потом, разве можно сравнивать мою скуку и твою работу?
— Найди себе занятие.
— Работу, что ли? Вот еще скажешь.
— Кстати, хорошее лекарство от скуки.
— В Усадьбе мне было весело и без твоей дурацкой работы.
— Мне казалось, что мы должны вернуться в Трущобы.
— Зачем?
— Я считал, что так будет правильно.
— Почему ты меня не спросил?
— Хорошо, сейчас спрошу. Хочешь остаться со мной? Мы не будем вечно сидеть в Трущобах. Нам придется много путешествовать, так что скучно тебе не будет.
— Путешествовать?
— Мы с тобой отправимся в очень интересные места. Везде живут люди.
— И какой ответ тебе нужен?
— Не знаю. Глупо потерять тебя из-за такой ерунды, как место проживания.
— Ради твоей работы я должна отказаться не только от своего дома в Усадьбе, но и от жилья в Трущобах?
— Почему бы и нет? Впрочем, решай сама.
— А если я захочу вернуться в Усадьбу, мне ничего не будет?
— В каком смысле? — растерялся Зимин.
— Ты никогда не интересовался реальной жизнью.
— Не понял, какое отношение к твоему возвращению в Усадьбу имеет мое недопонимание жизни?
— Не интересуешься и не понимаешь. Подожди, я сама все выясню.
Марго достала коммуникатор.
— Привет, Стэлла, это — Марго. Прости, что беспокою. Нужна консультация. Конечно. Они всегда виноваты. Им не живется спокойно. Я тоже так раньше думала, но у него появились новые идеи. Он собрался путешествовать, могу ли я вернуться? Прекрасно. Нет, он мне не сказал. Может быть, и на Луну, кто его знает! — Марго засмеялась. — Спасибо. Встретимся в клубе. Целую.