Наивный Робинзон v. 2.0
Шрифт:
Провожая взглядом стремительно удаляющуюся вдаль парочку, я размышлял: «Почему Гиарб бежит, громко ругаясь и размахивая мушкетом, а Гамилькар бежит, молча и сосредоточенно? Да ему вдруг жить очень захотелось!»
— Ребята, а как вы бочки различаете? — обратился я к солдатам.
— Да очень просто, по тавру видно, что внутри, на этой бочке было обозначение «SG»- соленая говядина. — ответил один из солдат.
«Или слезоточивый газ!» — тут же придумал я другую расшифровку.
— Найдите мне бочонок с сухарями. — распорядился я, надеясь, что сухари так вонять не будут.
«М-да…, был бы я птичкой или рыбкой, я бы в этом бочонке поселился».
– подумал я, разглядывая толстеньких, жирненьких «опарышей», которыми поверхность сухарей буквально кишела.
Солдат стоящий рядом вздохнул и сказал:
— Когда мы в Либерию плыли, нам интенданты тоже сухари зараженные личинками подсунули. Так у нас сам капитан, стоя на мостике, сухарем об перила стучал, червей выбивал, голод не тетка. Нас тогда штормом от каравана в сторону отнесло.
— Капитан прямо на мостике это делал? Зачем? — удивился я.
— Он хороший человек был, все подбадривал нас, смотрите, я тоже это ем и ничего, шутил: «Черви есть — рыбы наловим!»
— А почему ты говоришь «был»?
— Помер он, довел корабль до Манаги и помер. — солдат вздохнул. — Он старенький был, а у нас из еды, только вот такие сухари оставались, да по две кружки воды в день, вот он и не выдержал.
— Ладно, не будем о грустном, найдите еще два таких бочонка, вытряхните из них все, пускай пока на берегу полежат, проветрятся, завтра заберем.
Толчком ноги я опрокинул бочонок на бок.
Я мрачно рассматривал «орлов», лица которых украшали синяки: у Гиарба под левым глазом, у Гамилькара под правым.
— На первый раз наказывать я вас не буду. Пар выпустили? На будущее, прежде чем что-то делать, думайте! Иначе я вас в младшие помощники старшего подметальщика улиц разжалую! Скоро нам коз должны привезти. Будете у меня «Козопасами!» Предоставлю вам возможность, обеспечивать повышенные надои молока, раз головой думать не умеете! И если вдруг молока не будет, я вас самих пастись на лугу заставлю!
Оглядев, понурившихся «орлов», я отдал команду к возвращению. Прогулка по дороге мне очень нравилась, не жарко, деревья создают хорошую тень. Благодать! Птички разверещались мелодичными голосками.
«Стоп! Птички разверещались?! — встревожился я. — Не знаю, как в сельве, но у нас в лесу, если слышишь, что сорока разверещалась, значит, что там кто-то есть! Бывает, они целыми днями за охотниками летают, зверье распугивают!»
Обернувшись к парням, я негромко скомандовал:
— Оружие к бою, подсыпать порох на полки! Идете за мной шеренгой, четко выполняете приказы и никого не боитесь! Исполнять!
Взяв ружье наизготовку я пошел впереди, стоило нам только выйти за поворот дороги, как я увидел, что нас поджидают, стоящие посреди дороги, вождь и шаман. Вид у них был крайне миролюбивый, даже оружия в руках не было.
«Что-то здесь нечисто! — понял я. — Уж больно лица у них добренькие!»
Так! Так! Так! Вижу, что слева из кустов торчит кончик духового ружья! Да это же «мешок»! Классическая засада! Роль приманки выполняют вождь с шаманом, а воины сидят по кустам, даже если мы сейчас повернем назад и побежим, нам не вырваться! Классический «мешок», предусматривает полное окружение. Значит только вперед! Только хардкор!
— Цельсь! — заорал я. — Все целимся только в вождя, прежде чем мы умрем, я хочу видеть, как его гнилое нутро разлетится по все дороге! Целимся только в вождя! На остальных плевать! Целимся только в вождя! — повторял я свой крик, как некое заклинание.
«Эта сволочь должна понять, что я хочу сделать, может он действительно раньше убивал «Бочиков», но мирная жизнь расслабляет! — подумал я. — Проверим его на прочность! Это наша единственная надежда!»
— Ну что вождь, ты готов умереть?! Мы готовы! И это будет славная смерть! Мы заберем тебя с собой, и твой дух будет вечно прислуживать нам в лесу вечной охоты! На остальных плевать, только тебя мы заберем с собой! — продолжал орать я.
— Внимание! Вперед! — скомандовал я солдатам.
Глаза вождя расширились, смотрящие прямо в лицо смертоносные «зрачки» пяти мушкетов, еще никому не добавляли спокойствия.
«Только бы он не отдал сигнал к атаке, только бы ни у кого не сдали нервы!» — буквально взмолился я про себя.
Мы медленно шли вперед, казалось из-за каждого куста, в нас целятся духовые ружья. Наконец ствол моего ружья уткнулся в грудь вождя.
— Я вижу, духи предков рассказали тебе, что пришло время чужакам умереть?! А о том, что ты умрешь вместе с нами, они тебя предупредили? Я восхищен твоей смелостью вождь! Прийти на поле боя, точно зная о том, что умрешь, для этого нужна большая смелость! Что же ты мне ответишь, смелый и могучий вождь? — я оскалился ему самой наглой и предерзкой улыбочкой, какую только смог изобразить.
Вождь молчал.
— Слушайте меня, охотники племени людей леса! Вождь, только что принял наше предложение погостить у нас в поселке. Вечером он вернется к вам целый и невредимый! Клянусь в том именами своих предков!
Рукой я развернул вождя, ткнул ему в спину стволом ружья и скомандовал:
— Пошел!
Таким построением, постоянно оглядываясь, мы потихоньку дошли до форта. Всю дорогу то одна, то другая ветка в лесу вздрагивала, указывая, что охотники идут следом за нами. Что интересно, шаман добровольно пошел с нами, сохраняя на лице безразличное выражение он шел рядом с вождем. Прогонять его я не стал, и он зашел следом за нами в форт. Распорядившись поднять ворота и отправить солдат на стены, я повел туземцев к себе в избушку. Усадил их на лавку, сам устроился за столом.
«Давненько я такого прилива адреналина не испытывал, даже соскучился по этому веселью».
– подумал я.
Нервишки-то у охотников куда как крепкие оказались! Еще бы немного и боя было бы не избежать, положили бы друг дружку в мягкую землицу почивать. И не факт, что в дальнейшем так и не случиться. Однако поведение шамана мне кажется очень странным, пошел за нами в форт, спокойный как удав. Может у них с вождем раскол? Одному духи то нашептали, другому это? Опять же охотники не стреляли, неужели любят и уважают вождя до такой степени? Он им что, вместо отца родного? Вещуют мои предки, что дело здесь нечисто!