Накануне солнечного затмения
Шрифт:
— Вот Сабиночка из гроба бы восстала? А?
— И что? — спросила Жанна.
— Захватчица. Стерва. — Александра Антоновна поджала губы. — А Сергей Васильевич будто слепой. Выгнал бы ее из дому — и дело с концом.
— Сам виноват!
— Да что ты, деточка! Сергей Васильевич человек правильный. И из себя мужчина видный. Нравится он тебе?
— Ну… — неуверенно протянула Жанна.
— Ты присмотрись к нему. Внимательно присмотрись. Я гляжу, ты ходишь уже. Скоро без палки будешь обходиться. Приодеться
— Во что?
— После Сабины много чего осталось. Весь шкаф тряпками увешан, а которые так ни разу и не надела. Купит — и в шкаф. Только коротковаты тебе будут ее вещи.
— Сабина была маленького роста? — удивилась Жанна.
— Не то чтобы очень уж маленького. Выше, конечно, чем эта стерва. Но не с тобой сравнить. Что ж… Кое-что тебе подойдет. Помогу. Только, деточка, уж и ты не забудь потом.
— Что не забыть?
— Доброты моей. Стерва-то мне чужая. Амы с тобой будто родные теперь стали? Согласна?
— Да. Спасибо вам.
— Что ж, пока и «спасиба» хватит. А там посмотрим. Я вижу, ты не злая и не жадная. Нравишься ты мне, деточка.
— Помогите мне волосы покрасить, — неожиданно попросила Жанна.
— К чему это? Свои у тебя уж больно хороши. Экие светленькие, да курчавенькие спереди-то.
— День рождения у меня скоро. Через две недели.
— Ох-ох-ох! Сколь же годочков?
— Двадцать.
— Двадца-ать! Ну, в самый раз. Замуж тебе пора. Только волосы свои побереги.
— Нет, — упрямо возразила Жанна. — Мне краска нужна. Для волос. И косметика. Неудобно у Лары просить.
— А к чему просить? Пошла бы да взяла. Добра-то полно. У стервы. Сабиночка себе столько не позволяла. И не красилась столько. А стерва чуть с кровати поднимется — и к зеркалу. Сергей Васильевич и польстился на бесовское. Но ты, деточка, не горюй. Стерва-то Сабининым брезгует. Как стояло все, так и стоит. Принесу я тебе. Заметит кто, не заметит, с меня спрос не велик. Выбросила за ненадобностью, да и дело с концом.
— Хорошая вы, — вздохнула Жанна. Ее фантазия мигом нарисовала волшебное преображение. Новое платье. Платье Сабины. Ее косметика. Быть может, ее духи. Не забыть бы про духи! А Александра Антоновна меж тем говорила:
— Я понимаю: каждому, значит, свое. Кто песни поет, кто полы моет. Но простыми людьми брезговать нельзя. Мы, простые люди, и себе цену знаем, и тем, кто на иномарках ездит. Нам помочь не зазорно. Сабиночка, царствие ей небесное, выросла в деревне. Мы с мужем-то напротив жили. Дорогу только перейти. Помогали, чем могли. Сабиночка, бывало, забежит, так я ей то пирожок, то ватрушку с пылу с жару. «Спасибо, говорит, тетя Шура». Так со «спасиба» все у нас и началось. Муж-то помер давно, а хозяйство я на дочку оставила. Внучка моя болеет, ножка у ней сохнет. Да… Сабиночка-то вспоминала частенько мои пирожки. И здесь я их пекла. И
— А почему вы ее Сабиной зовете? — удивилась Жанна.
— А как?
— Ну, раз вы по соседству жили, какая она вам Сабина? Маша же!
— Маша? А ведь и верно! Ишь ты! Машей, значит, надо звать? То-то я… — Александра Антоновна осеклась. Потом заторопилась: — Ты Сергею Васильевичу не говори пока, что я здесь. И стерве. Дело у меня. Тайное. Дети придут — так ты еду разогрей. Все, что надо, в холодильнике. Стерва спустится — помоги на стол накрыть. А я через черный ход выйду. Как все внизу будут, так наверх поднимусь.
— А зачем?— удивилась Жанна.
— Дело у меня. Стерва-то как с утра кричала. Ну ничего! Я ей задам! Тс-с-с… Дети, кажись, возвращаются. Ты пока иди к себе, а я через веранду да к черному ходу.
Жанна постояла, прислушиваясь, и пошла в свою комнату.
…Утром следующего дня она все приглядывалась к Сабурову. Как отреагировал на послание с того света? Понял ли, кто принес листок в его комнату? Но лицо у Сабурова было непроницаемое. Спасенные из огня бумаги Жанна спрятала в своей комнате. Телефон Влада выучила наизусть. Память у нее всегда была цепкая.
Александра Антоновна тайком сунула ей косметичку, где кроме помады и теней был флакончик духов. На флаконе было что-то написано не по-русски. Два слова. Списав их на бумажку, Жанна подсунула ее в обед Сабурову.
— Сергей Васильевич, что это означает?
— Ангел огня, — буркнул он, потом спохватился: — А зачем тебе? Языками решила заняться?
— Да, — соврала Жанна.
— Что ж, это неплохо. Потребуется помощь — обращайся.
Жанна уткнулась в свою тарелку.
А вечером в доме появился Игорь. С гитарой и с деревянным ящиком, который он тут же поставил в центре гостиной, прямо на дорогой ковер. Сабуров вздохнул, но ничего не сказал. Лара, которая только что привезла Элю с занятий бальными танцами, проходя на кухню, задержалась и с иронией спросила:
— Что сие символизирует?
— Мебель, — коротко ответил Игорь.
Взглянув на него, Жанна подумала: «Ангел огня».
— Тебе что, мебели не хватает? — усмехнулась Лара.
— Так это твоя мебель, — ответил Ангел огня. — Мне признать, что это верх совершенства? Она же отвратительна! Как и все, что ты делаешь!
«Игорек, Игорек», — покачал головой Сабуров, а Лара разозлилась:
— Хам! А еще сын интеллигентных родителей! Папа профессор, мама заслуженный деятель культуры! А сынок болтается без дела, хотя и в институт его пристроили, и кормят с ложечки, и баю-бай на ночь поют. Не в коня корм! Может, ты подкидыш?
— Это ты кукушкино дитя, — разозлился Игорь. — Попала правдами и неправдами в чужое гнездо и давай наводить свои порядки! Скоро всех отсюда выпихнешь!