Шрифт:
– Вы хотите убить свою жену?
– спросил темноволосый человек, сидевший за письменным столом.
– Да. То есть нет... Не совсем так. Я хотел бы...
– Фамилия, имя?
– Ее или мои?
– Ваши.
– Джордж Хилл.
– Адрес?
– Одиннадцать, Саут Сент-Джеймс, Гленвью.
Человек бесстрастно записывал.
– Имя вашей жены?
– Кэтрин.
– Возраст?
– Тридцать один.
Вопросы сыпались один за другим. Цвет волос, глаз, кожи, любимые духи, какая она на ощупь, размер одежды...
–
Прошел целый час. Джорджа Хилла уже давно прошиб пот.
– Все, - темноволосый человек встал и строго посмотрел на Джорджа. Вы не передумали?
– Нет.
– Вы знаете, что это противозаконно?
– Да.
– И что мы не несем никакой ответственности за возможные последствия?
– Ради бога, кончайте скорей!
– крикнул Джордж.
– Вон уже сколько вы меня держите. Делайте скорее.
Человек еле заметно улыбнулся.
– На изготовление куклы - копии вашей жены потребуется три часа. А вы пока вздремните - это вас немного успокоит. Третья зеркальная комната слева по коридору свободна.
Джордж медленно, как оглушенный, пробрел в зеркальную комнату. Он лег на синюю бархатную кушетку, и давление его тела заставило вращаться зеркала на потолке. Нежный голос запел: "Спи... спи... спи..."
– Кэтрин, я не хотел идти сюда. Это ты, ты заставила меня... Господи, я не хочу тут оставаться. Хочу домой... не хочу убивать тебя...
– сонно бормотал Джордж.
Зеркала бесшумно вращались и сверкали.
Он уснул.
Он видел во сне, что ему снова сорок один год, он и Кэти бегают по зеленому склону холма, они прилетели на пикник, и их вертолет стоит неподалеку. Ветер развевает золотые волосы Кэти, она смеется. Они с Кэти целуются и держат друг друга за руки и ничего не едят. Они читают стихи; только и делают, что читают стихи.
Потом другие картины. Полет, быстрая смена красок. Они летят над Грецией, Италией, Швейцарией - той ясной, долгой осенью 1997 года! Летят и летят без остановок!
И вдруг - кошмар, Кэти и Леонард Фелпс, Джордж вскрикнул во сне. Как это случилось? Откуда вдруг взялся Фелпс? Почему он вторгся в их мир? Почему жизнь не может быть простой и доброй? Неужели все это из-за разницы в возрасте? Джорджу под пятьдесят, а Кэти молода, так молода! Почему, почему?..
Эта сцена навсегда осталась в его памяти. Леонард Фелпс и Кэти в парке, за городом. Джордж появился из-за поворота дорожки как раз в тот момент, когда они целовались.
Ярость. Драка. Попытка убить Фелпса.
А потом еще дни, и еще кошмары..
Джордж проснулся в слезах.
– Мистер Хилл, для вас все приготовлено.
Неуклюже он поднялся с кушетки. Увидел себя в высоких и неподвижных теперь зеркалах. Да, выглядит он на все пятьдесят. Это была ужасная ошибка. Люди более привлекательные, чем он, брали себе в жены молодых женщин и потом убеждались, что они неизбежно ускользают из их объятий, растворяются, словно кристаллики сахара в воде. Он злобно разглядывал себя. Чуть-чуть толстоват живот. Чуть-чуть толстоват подбородок. Многовато соли с перцем в волосах и мало в теле...
Темноволосый человек ввел его в другую комнату.
У Джорджа перехватило дыхание.
– Но это же комната Кэти!
– Фирма старается максимально удовлетворять запросы клиентов.
– Ее комната! До мельчайших деталей!
Джордж Хилл подписал чек на десять тысяч долларов. Человек взял чек и ушел.
В комнате было тихо и тепло.
Джордж сел и потрогал пистолет в кармане. Да, куча денег... Но богатые люди могут позволить себе роскошь "очищающего убийства". Насилие без насилия. Смерть без смерти. Ему стало легче. Внезапно он успокоился. Он смотрел на дверь. Наконец-то приближается момент, которого он ждал целых полгода. Сейчас все будет кончено. Через мгновение в комнату войдет прекрасный робот, марионетка, управляемая невидимыми нитями, и...
– Здравствуй, Джордж.
– Кэти!
Он стремительно повернулся.
– Кэти!
– вырвалось у него.
Она стояла в дверях за его спиной. На ней было мягкое как пух зеленое платье, на ногах - золотые плетеные сандалии. Волосы светлыми волнами облегали шею, глаза сияли ясной голубизной.
От потрясения он долго не мог выговорить ни слова. Наконец сказал:
– Ты прекрасна.
– Разве я когда-нибудь была иной?
– Дай мне поглядеть на тебя, - сказал он медленно чужим голосом.
Он простер к ней руки, неуверенно, как лунатик. Сердце его глухо колотилось. Он двигался тяжело, будто придавленный огромной толщей воды. Он все ходил, ходил вокруг нее, бережно прикасаясь к ее телу.
– Ты что, не нагляделся на меня за все эти годы?
– И никогда не нагляжусь...
– сказал он, и глаза его налились слезами.
– О чем ты хотел говорить со мной?
– Подожди, пожалуйста, немного подожди.
Он сел, внезапно ослабев, на кушетку, прижал дрожащие руки к груди. Зажмурился.
– Это просто непостижимо. Это тоже кошмар. Как они сумели сделать тебя?
– Нам запрещено говорить об этом. Нарушается иллюзия.
– Какое-то колдовство.
– Нет, наука.
Руки у нее были теплые. Ногти - совершенны, как морские раковины. И нигде ни малейшего изъяна, ни единого шва. Он глядел на нее, и ему вспоминались слова, которые они так часто читали вместе в те счастливые дни: "О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими... Как лента алая губы твои, и уста твои любезны... Два соска твои как двойники молодой серны, пасущиеся между лилиями... Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе". [1]
1
Здесь и дальше цитаты из "Песни песней"