Наложница ледяного дракона
Шрифт:
Сдираю простыню. Любуюсь стройными ножками, которые хочу развести в разные стороны. Но не сейчас. Поднимаю с пола нож, который валяется вместе с опрокинутой тарелкой и виноградом, залезаю на кровать.
– Нет! – она в страхе закрывает лицо.
– Убери руки, Аиша. Я не причиню тебе вреда.
И она верит, смотрит на меня обнимая изящными руками скрещенные ноги.
Голая. Нежная. Прекрасная.
Блестящие локоны струятся черной дымкой по хрупким плечам, оттеняют белоснежную кожу.
– Не причиню вред. А вот ты, – вкладываю в её руку нож, – можешь.
Приставляю лезвие к груди, где бешено бьется сердце.
Что я делаю? Неужели настолько ей доверяю? Она же зла и может прирезать.
Но почему-то, вопреки логике, верю, что не сможет, что я ей нравлюсь. Но, пока, пугаю.
Так хочу доказать, что она может мне доверять, а я смогу доверять ей. Ведь то, что собираюсь сделать – безумие. В истории Мирвенте никогда такого не было. Я должен быть уверен, что она не вонзит мне нож в спину.
Почти не чувствую холодное острие ножа. Я пылаю изнутри. Аня широко распахивает глаза, вся трясется пытаясь отодвинуть нож.
– Бей – и тогда ты свободна. Я не отпущу. Не отступлюсь. Но если не ударишь – моя навсегда. Моя Аиша.
– Что? Это же глупость! Я не могу! Я не хочу!
– Ну что же ты, Аиша? Я же животное, варвар. Бей!
– Нет! – по её щекам катятся слезы. – Это нечестно. Что ж в вашем мире, чтобы получить свободу – нужно убить?
– Такие обычаи.
– Варварские. Я все равно не буду с вами!
– Тогда я сам, – приставляю нож к груди и смотрю на неё не моргая. Из раны начинает бежать кровь.
– Нет! – она вырывает нож и прижимается ко мне голой грудью, измазывается в крови. Я прикрываю глаза, пытаясь унять демонов внутри себя. Как же я её хочу. Она – наваждение. Оазис в пустыне.
Но прежде.
– Каждая тварь ответит за то, что посмела бить мою рабыню. Отныне, ты моя фаворитка! – зарываюсь носом в ее волосы.
– Что?!
– Ты сама выбрала этот путь, не стала меня убивать, не дала это сделать мне. Скажи, кто посмел тебя ударить?
– И что будет тому человеку?
– Он получит то же самое, что сделал тебе.
– Тогда никто.
– Ты защищаешь того, кто обидел тебя?
– Я понимаю, что ей руководило.
– Ага. Значит это она.
– Я этого не говорила! – беру простынь, прислоняю к ране.
– Оденься, – кидаю в неё ночнушку.
– Асхат! – точно знаю, он ожидает под дверью.
– Да, мой господин, – почтенно кланяется, стараясь не смотреть на прикрывшуюся ночнушкой Аишу.
– На, – пихаю ему в руки окровавленную простынь. – Землянка теперь моя фаворитка.
– Фаворитка?
– Да. Теперь её имя Аиша. И будет она спать в моих покоях.
– Но господин! Это невозможно! Традиции не позволяют.
– Я решаю, что возможно, а что нет! Я, – хватаю его за шею, – доверил тебе своих наложниц и что? Кто посмел бить Аишу?
– Я…
– Не ври мне, Асхат! А не то пойдёшь с этой обнаглевшей наложницей на казнь.
– Джамиля! Не губите только, господин.
– Вон пошел, – моя главная наложница. Самая послушная и верная пошла на такое?
Она ведь и убить Аишу могла. Одеваю рубашку и иду к двери.
– Нет, император! Что ты хочешь делать? – хватает меня за рукав, так и не успев одеться.
– Пусти, или я на самом деле консуммирую наши отношения, Аиша.
Она снова закрывается руками. Этого времени хватает, чтобы выйти.
– Закройте дверь.
– Нет! Сэт! – колотит по двери. – Не нужно её трогать! – какая милая, добрая чистая. Джамиля её так отделала, а она за неё заступается.
С каждым шагом гнев захлестывает меня всё больше и возле покоев бывшей фаворитки, дойдя до точки кипения, приказываю охраннику дать мне плетку.
– Император? – Джамиля прекращает расчесываться. Сейчас она мне отвратительна.
Как она могла поднять руку на Аишу? Да Джамиля одной пощечиной могла выбить дух из неё.
– Господин! – она со страхом смотрит на плетку. – Что вы собираетесь делать?
– Тоже, – хлещу по ладони с коварной улыбкой, – что ты сделала с моей наложницей!
– Нет, пожалуйста! Я просто вас так люблю! Я приревновала! Была бы хоть достойная, а то…
– Не тебе судить о моем выборе. Теперь она моя фаворитка, – замолкаю, чтобы Джамиля прочувствовала всё сполна. Джамиля открывает рот, а слова сказать не может. – И она будет ночевать в моих покоях.
– Нет, император. А как же я?– падает в ноги, – вы не можете так со мной поступить!
– Могу! Ты забыла мою доброту. Забыла, что все вы принадлежите мне. А сейчас, – бью плеткой по руке, глаза бывшей фаворитки округляются. – Поворачивайся! – не собираюсь её трогать, но хочу, чтобы она почувствовала всё до конца. А потом просто продам другому.
– Нельзя бить Джамилю, – отползает, прикрывая живот.
– Это почему?
– Потому что я жду ребенка! Вашего наследника!
Аня
Руки болят от того, как отчаянно барабанила ими в дверь. Бесполезно. Сэт ушел, а охранники ни за что не откроют.
Меня подташнивает от всей ситуации. Если Сэт выполнит то, что обещал? А вдруг Джамилю казнят? Её смерть будет на моей совести.
Но зачем императору так заступаться за низшую рабыню? Неужели до такой степени захотел меня? Тогда я попала.
Мне придется жить с ним в одной комнате, спать в одной кровати? Каждую ночь держать оборону? Лучше уж отсек инферио с кучей змей, мечтающих меня убить, или темница полная крыс. Мне не выстоять против императора. С моей то странной реакцией тела.