НАЛУС: Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности

Цикл книг НАЛУС

Книга первая: Мир в пузыре

Все цитаты являются художественным вымыслом автора, приоткрывающие часть сюжета или события, которые произошли или произойдут в последующих книгах.

Гражданин незнакомец

Общество в окружении человека или человек в окружении общества? Что является важным для него? Что больше влияет на его ум и сердце? Страх перед одиночеством, непониманием и пребывание среди подобных ему индивидуумов.

отрывок

„Мысли и рассуждения моего пути“

философ и прозаик

Самуил Бальтус

1543 год н.э.

Париж. Остров Сите.

Площадь перед главным входом в собор Парижской Богоматери собрала немало туристов. На улице стояло жаркое июльское лето, но западный ветер приносил свежесть, спасая город от жары. Вся площадь была усажена голубями, которые заполонили ее в ожидании корма и суетливо реагировали на прохожих. Взлетая на соседние здания и вновь садясь на землю, они продолжали лихорадочно искать корм. Проходящие мимо люди сыпали им крошки хлеба и зерна. Летняя пора отпусков и экскурсий. Город кишел туристами. В это время года преступности было больше обычного, но местные власти с этим справлялись. Лишь изредка можно было услышать звук сирен жандармерии.

Очередной автобус подъехал к остановке. Оттуда тут же хлынула толпа голодных к приключеньям туристов, жаждущих знаний и открытий. Это было типично для подобной достопримечательности. Туристы, одушевленные пейзажем и самим собором, направились за экскурсоводом.

– Граждане, очень прошу вас не отставать, – начал экскурсовод на русском языке. – Если вы потеряетесь, то ориентируйтесь на эту красную ленту, – выдвинув телескопическую ручку с бантом на конце. – Итак, следуйте за мной. Как вы уже поняли, это Нотр-Дам де Пари, – улыбаясь. – А это та самая знаменитая площадь, которая стала координационным центром французского сопротивления нацистской оккупации. Именно здесь французы выдерживали осаду немецких танков и пушек в течение четырех дней, – экскурсовод сделал небольшую паузу. – И если вы посмотрите очень внимательно, я имею в виду стены на площади, то вы, дорогие мои, найдете доски памяти мужественных борцов сопротивления времен Второй Мировой войны.

Из толпы туристов, мало замечаемый, вышел полноватый мужчина с хмурым выражением на лице. Не обращая внимания на голубей под ногами, хмурый брюнет направлялся в сторону собора. Почти наступая на птиц, он шел удрученно, погруженный в свои проблемы. Его одеяние было типично для того времени года, как и для самого парижанина: длинный смятый серый плащ и белая рубашка с джинсами. Не глаженый вид с растрепанной головой и небритой щетиной немного выделял его из толпы. На ногах были начищенные до блеска дорогие коричневые туфли, которые сильно отличались от остального туалета гражданина. Одной руки у него не было. Вместо ее левой кисти едва заметно выступал протез, а вторая рука слегка тряслась, будто он был чем-то напуган. Глаза его постоянно двигались из стороны в сторону. Потягивая носом, незнакомец казался простуженным, возможно, это так и было.

Проходя мимо нищего, заранее достав мелочь, он кинул монеты точно в стакан.

– Да благословит тебя Господь, – сказал нищий и закашлял.

– Ммм… – промычал хмурый брюнет, продолжая движение. – Если бы он знал… – произнес мужчина вполголоса и замолчал, не успев закончить предложение.

На площади показалась пара жандармов. Не поднимая голову, гражданин продолжал свой путь. Измотанный и погруженный в свои проблемы, незнакомец начинал привлекать к себе внимание.

– Жак, ты это видел? – указал первый в сторону хмурого брюнета.

– Да Франсуа, – ответил второй. – ЭЙ! ТЫ!

Он обернулся.

– Да не ты. Эй, парнишка с шариками за спиной! ЭЙ! ТЫ!

Жандармы прошли мимо.

– Пять шук один Евро, – сказал кто-то, на ломанном русском языке.

Хмурый брюнет обернулся и увидел еще одну толпу туристов, в центре стоял чернокожий торговец сувениров. Его окружали туристы, жадно рассматривая флажки, платки, часы и сувениры в форе Эйфелевой башни.

– У тебя нет разрешения на торговлю, – подошли жандармы.

– Эмигранты, – выдохнул однорукий, продолжая отдаляться от происходящего.

Удрученный своими проблемами человек продолжал идти, вновь игнорируя голубей. Казалось, ему все было безразлично, будто он пережил какой-то стресс.

– Летучие крысы! – произнес хмурый незнакомец вполголоса, продолжая что-то бормотать сквозь напряженные губы.

Проходя мимо скамеек, где сидели люди, он заметил краем глаза пару. Они, не обращая внимания на окружающих их людей, страстно обнимались и целовались у всех на виду. Хмурый брюнет остановился и посмотрел в их сторону. Его молчаливый взгляд явно отдавал неким анализом происходящего. Он внезапно застыл на месте, пытаясь осознать или почувствовать их действия. Может он что-то вспомнил, или напротив, ему это было омерзительно. Он еще сильнее нахмурился, прикусив губу, а потом улыбнулся, расслабляя веки. Девушка, заметив его, тут же отскочила от парня.

– Он смотрит, – прошептала она, качнув головой в сторону однорукого. – Извращенец какой-то, – вздрагивая.

– Спокойно, Ванесса. Эй ты! А ну проваливай. Пошел отсюда, УРОД! – скривив лицо, сказал юноша.

– Жаль тебя, – прошептал хмурый брюнет себе под нос. – И тебя, и всех вас. Вместе и по отдельности… – умолкая в своем бормотании.

Повернув голову в сторону собора, незнакомец продолжил свой путь. Кто знает, что было на тот момент в его голове, что повлияло на него. С какой целью он жил? К чему стремился? Чем он дорожил? Зачем он шел к собору? Быть может, он искал спасение, приют? Или надежду, что двигала им, как и нами в повседневной жизни. Незнакомец будто был обижен на весь мир. Его глаза отражали лишь часть той боли, что он нес в себе. Ему было плохо, это выдавали его глаза. Но его лица почти никто не замечал, склонившись к земле, он продолжал свое перемещение.

Продолжая идти, однорукий постепенно слился с толпой. Группы любопытных туристов кормили голубей, фотографировались у постаментов и арок собора. Некоторые записывал что-то для своего вблога 1 , кто-то на немецком, а кто-то на французском, на испанском и русском языке.

– Летучие крысы! – вновь произнеся вполголоса, сквозь напряженные губы.

Внезапно хмурый брюнет остановился и приподнял свой взгляд на „The Gallery of Kings“ 2 .

– 28… – сказал гражданин и закашлял.

Опустив голову, он направился к входу под аркой „Portal of the Last Judgement“ 3 , ведущей к центральной базилике собора Нотр-Дам де Пари. Зайти было не сложно, однако туристы, опережая его, так и норовили вытолкнуть гражданина – любопытство и невежество порой стояли слишком близко друг к другу.

Очутившись внутри, он услышал приятное грегорианское пение и ароматы благовоний, что благоухали в воздухе собора. Пробежавшись беглым взглядом по округе, незнакомец скромно приподнял голову. Его взгляд тут же остановился на исповедальне, но правая рука по-прежнему дрожала. Потолочные витражи немного успокаивали его, и дрожь стала утихать. Хмурый брюнет вздохнул с облегчением, вбирая воздух всей грудью. Вслушиваясь в соборное пение, он ощутил покой, и на его лице появилась улыбка.