Нам не страшен Хуливуд
Шрифт:
– Не больно-то тебе повезло, а, Шелли?
Шелли Поуп был продюсером. Он имел доступ к половине самых красивых тел во всем городе. Актрисы ради мало-мальски разумного предложения были готовы на самые акробатические трюки. Молодые сотрудницы административных отделов норовили в этом отношении перещеголять актрис. Случайные прохожие с радостью совали визитки с номером домашнего телефона. Жена Поупа гордилась тем, что ее мужу не составило бы труда переспать не с одной из них. Она и понятия не имела, что ее Шелли вздыхает по сопливым мальчишкам.
– Под таким дождем никто не выходит из дому, – пожаловался Шелли.
– Ребятам просто везет. Эй, погоди-ка. Смотри, что за сосунок! И как похож на продрогшую крысу.
– Слишком старый. Ему, должно быть, четырнадцать.
– Да уж, развалина!
– И вообще это девочка!
– Как ты их различаешь? Вот что называется: взгляд знатока. О Господи. Если я не ошибаюсь, тебе нравятся мальчики-десятилетки?
– Странные у вашего брата идеи. Ты что же думаешь: я мотаюсь по городу и клеюсь к малышам?
– Нет, Шелли. Ты находишь их и вставляешь им в попку. Это большая разница.
– Ради Бога, да маленькие засранцы сами высыпают на улицу, помирая с голоду и со скуки. Пойти им некуда. Друзей у них нет.
– Не считая тебя, правда, Шелли?
– Вот именно, не считая меня. Я покупаю им одежду. Я их кормлю. Я даю им деньги.
– А три часа спустя высаживаешь их на улице, чтобы они оказались предоставлены самим себе?
– Я не сутенер.
– Это верно. Ты их не продаешь и ни к чему не принуждаешь. Ты их всего лишь покупаешь. А ты когда-нибудь имел дело с теми, кто их принуждает и продает?
– А когда ты в последний раз перевел тысячу баксов в Фонд детства?
– Я? Никогда.
– Вот и оставь это. Мне моральной оценки не надо. Я сам себе моральная оценка. Я в этом году председательствовал на благотворительном обеде Фонда. Мы собрали пятьдесят тысяч на детский приют.
– А сколько ты собрал на другом благотворительном обеде? В пользу СААЛМиМ?
Поуп нажал на тормоза, и машина описала кривую на мокром асфальте. Потом прибавил газ и понесся дальше.
– Поосторожней, Шелли, – сказал Свистун. – Ты же не хочешь, чтобы мы впились в дерево. Прервутся две перспективные карьеры.
– Что такое СААЛМиМ?
– Не серди меня. Североамериканская ассоциация любви мальчиков и мужчин. Тебе бы следовало знать. Ты же президент местного отделения. Кстати, раз уж речь зашла о благотворительных обедах, вы ведь каждый год собираете деньги в Фонд срочной защиты?
– Что еще за Фонд срочной защиты?
– Тот, который берет на себя защиту извращенцев, привлекаемых за развращение малолетних. Да и Комитету дружбы с тюремной администрацией деньги не помешают, верно? Или вы просто-напросто берете их из Фонда детства?
– Тебя где высадить, а, Свистун?
– А еще ты член общества имени Рене Гайона. Забавный у вас девиз, верно? "Малыша себе возьми, пока нет ему восьми".
– Не серди меня. Нынче вечером, Свистун, я терпеть все это не намерен. Да и кто ты такой, чтобы судить? Объясни мне, где это сказано, будто проныра вроде тебя имеет право судить, что хорошо, а что плохо?
– Может, еще чековые книжки друг у друга проверим, а, Шелли?
– Не смеши меня. К чему бродяге вроде тебя чековая книжка?
– Может, чтобы прикупить малость из того, на что парням вроде тебя так нравится глазеть.
Поуп искоса поглядел на Уистлера.
– И тебя, Свистун, разобрало?
– Ищу одного человечка, которого разобрало.
– Значит, сперва ты издеваешься надо мной, а потом просишь у меня одолжения?
– Тебе это ничего не будет стоить.
– А это уж мне судить.
– Ты знаешь все местечки. И главных поставщиков ты тоже, наверное, знаешь?
– Мэнни Флауэрс лучше всех.
– Я слышал о нем. И у вас есть какой-нибудь тайный пароль? Какой-нибудь способ опознать друг друга перед тем, как заключить сделку?
– Не строй из себя младенца. Все делается в открытую. Все – на законной основе. Ты что же думаешь: я где-нибудь по задворкам шныряю? В помойках роюсь?
– Какой-нибудь особый язык?
– Мы точно такие же люди, как ты, Свистун. Спускаем сперва одну штанину, потом другую.
Свистун уже собрался было объяснить Поупу, что люди они все-таки разные, но, поглядев на продюсера сбоку, обнаружил, что у того сбежала с лица вся краска. Мышцы одрябли. Щека пошла мелкими складками. Внезапно он начал походить на напудренный труп или же на человека, которого мучает чудовищная боль.
– Заочно ты мне нравишься больше, – сказал Свистун.
– Мы все друг другу заочно нравимся больше.
– Ты не мог бы подвезти меня к Мэнни Флауэрсу?
Они поехали на юг, в сторону Санта-Моники, потом повернули на запад.
Через какое-то время Поуп сказал:
– Как тебе кажется, этот чертов дождь когда-нибудь кончится?
Глава тридцать третья
Книжная лавка для взрослых Мэнни Флауэрса располагалась между бутиком, в котором торговали шортами с прорезью спереди и лифчиками с дырочками для сосков, и магазином, предлагающим поддельные культовые предметы, пластиковых мадонн с младенцами, животики у которых распухли, как с голодухи. Находящийся через дорогу ночной клуб рекламировал шоу, в котором принимали участие куклы в половину человеческого роста, исполняющие половые акты на сцене. Где еще, кроме Хуливуда, подумал Свистун, людям может настолько надоесть ебля вживую, что они соберутся в зале посмотреть, как то же самое проделывают куклы?
Поуп подъехал к магазину.
– Но что за бес в тебя вселился, Свистун? Раньше ты никогда со мной так не разговаривал.
– Мне приснился скверный сон. А когда я проснулся, сон никуда не делся.
– Загадками, на хер, разговариваешь! Ладно, приехали. Чего бы тебе ни захотелось, попроси прямо. Как если бы ты пришел за нормальной книгой в лавку Пиквика. Всего-то и делов, Свистун, так что не взыщи.
Свистун вышел под дождь, затем обернулся и сунул голову в салон машины.
– А что, Шелли, Уолтер Кейп состоит в каком-нибудь из ваших фондов?