Нам нельзя остаться
Шрифт:
Я зачерпнула ложкой остывающий суп.
– С тобой разве можно не валять? – отозвался Зельборн, вяло размешивая сметану в тарелке.
– Со мной не нужно валять! – я метнула на него свой предгрозовой взгляд. – Хотя бы иногда!
Битый час приходилось объяснять все тонкости предстоящего мероприятия, а из слушающих мои речи – только мухи, и те, как оказалось, лишь притворялись живыми.
– Ты напрасно беспокоишься, – проговорил он, очаровательно улыбнувшись. – Никаких сложностей я не вижу.
Ну как тут устоять перед такой обворожительной улыбкой? Я и растаяла, чуть-чуть.
Завтрашний день многое мог прояснить для нас. Однако
Нет уж, пусть Гонкоралл хоть трижды лучше остальных городов в своей сдержанности относительно магов, а рисковать больше мы не можем.
– Я никогда не беспокоюсь напрасно! – задумчиво озвучила я свои мысли.
Зельборн лишь презрительно фыркнул. У меня перенял, не иначе.
Вообще переходить в открытый конфликт с Зельборном – себе дороже. И вовсе не потому, что этот бледный гусь столь злопамятный.
Видят Боги, у меня есть, чем ответить на многие выходки как Зельборна, так и кого бы то ни было. Мой арсенал заклятий лишь пополняется с каждым прожитым годом. Я уже переступила тот предел, когда помощь учителя была так необходима. Теперь и наша книга для меня не более направления, куда следует держать свой путь.
Обилие проклятий в моём распоряжении – моя гордость. Зельборн прекрасно знает, на что я способна. От чесотки и забывчивости, до пугающих метаморфоз в сознании, или теле.
И всё же, порой его довольно простые манипуляции с жизненной энергией меня впечатляют не меньше. Впрочем, кому понравится нашествие мёртвых насекомых в кровать среди ночи?
А рой лесных шершней, что кружат вокруг и не дают и шага ступить?
Зельборн мастер подобных проделок, но пугает меня не это. Ни насекомые, что обращаются в пепел по мановению хорошо поставленных рук. Ни шершни, что, так или иначе, не осмелятся меня ужалить, ведь в противном случае мой внутренний демон вырвется наружу, и всех, кто оказался поблизости сметёт его яростный шторм смертоносных проклятий.
Пугает меня одиночество, с которым остаёшься, если вдруг наши разногласия выходят за рамки обыденного. Та пропасть, что заглядывает в меня и словно тянет ко мне свои тёмные руки. Уже не первую сотню лет мы вместе. И никого ближе, чем он, у мен нет, и никогда уже не будет.
Именно поэтому я встала из-за стола и изрекла:
– Иногда тебя хочется просто придушить!
– И тебя тоже! – отозвался он, но завидев мой недобрый взгляд, уточнил. – Люблю.
– Проклятье ты моё! – уверила я Зельборна.
– А ты - моё! – убедительно ответил он.
Начинающаяся ночь крадучись переступала через порог дома. За окном стало совсем темно.
– Пора спать, – сказала я, убирая со стола. – Всё ли у тебя есть?
– Думаю да, - ответил он, показывая мне две колбы.
Одна колба была почти доверху набита чем-то, вроде серых крошек. Так может показаться издалека, но если взглянуть ближе, то можно обнаружить целую стаю мёртвых комаров. В другой колбе упокоились мухи. Их было меньше раза в два – их Зельборн держал на всякий случай. И я совсем не сомневалась, что это далеко не все его подданные, что
– О, хорошо! – одобрительно кивнула я.
Оставив гореть лишь несколько свечей, мы отправились спать.
Глава 7
“Или поезжай с нами, или катись отсюда!”
Таверна “Три колеса”
Таверна “три колеса” – та ещё дыра. И не потому, что там собирается всякое отребье, в Гонкоралле трактиры и таверны – это необходимость, чтобы жизнь не казалась столь серой и однообразной. Между тем, “Три колеса” гордо именует себя и тем и другим, дескать, и ночлег у нас есть, и обед наличествует. Впрочем, большинство подобных заведений переняли столь широкий размах, и теперь едва ли в городе можно было сыскать таверну отдельно от трактира. По крайней мере, таковы были слухи. Зачем я это знаю, и сам иногда поражаюсь.
Что до этого трактира - не каждому сюда лежит дорога, не каждый собирается являться в столь сомнительные заведения, но иногда и одного раза достаточно, чтобы клешни трактирных будней вцепились в тебя, и вытрясли из тебя все твои деньги, и остатки здоровья. Личный опыт, какодного из постояльцев в одном захудалом трактире даёт мне право делиться своими наблюдениями на этот счёт. Слава Богам, в этот нелёгкий период жизни со мной была Анимара. В юные годы мы были куда более беспечны, а потому она не сразу заподозрила, что я сильно пристрастился к хмелю. И когда глаза её открылись, она не стала упрашивать меня, или проводить со мной бесконечные беседы. Её подход был более, чем прост - она прокляла меня проклятьем немощности так, чтобы даже с кровати встать было тяжело, ни то, что куда-то идти.
Сначала я вспыхнул, словно порох, и попытался наслать на неё ответное проклятье, проще, но тоже довольно эффектное. Помню, как с яростью выкрикнул слова ослепленья и метнул его в неё. К счастью, ничего у меня не вышло – энергия покинула меня вместе с жизненной силой.
– Твоё проклятье действует, - ехидно сообщила мне Анимара, - Раз я всё ещё с тобой, значит, ослепла достаточно!
Лёжа в кровати несколько дней, и пребывая в дурном расположении духа, я понял, насколько был глуп, раз поддался столь приземлённой ловушке. Не чар Анимары, а ловушке хмельного яда. Можно сказать, что с тех пор я прозрел, и подобные заведения обхожу стороной. Впрочем, Анимара так же дала мне понять, что моих познаний было не достаточно, и уже тогда она превосходила меня по искусству колдовства. Это заставило меня погрузиться в своё тёмное ремесло с новой силой, и это дало свои плоды, пусть и не сразу, и не совсем так, как я этого желал.
Вот почему от мысли посетить трактир “Три колеса” я невольно ощутил неприязнь к этому месту. Каких только людей ни носит этот невзрачный домишко. Знаем, плавали.
Погода стояла тёплой, так что наш выбор гардероба пал на простоту и непритязательность. Анимара оделась в длинное серое платье в красный цветок, на шею накинула синий платок с жёлтым узором. Столько обречённых вдохов, как перед выходом в таверну я давно не слышал. Муки выбора одного из четырёх платьев занял почти пол часа, моя предусмотрительность встать пораньше была как обычно – кстати.