Нам здесь не место
Шрифт:
Отчасти, я понимала, что тот мужчина не со зла всё это делает, в нём всего-навсего говорит инстинкт самосохранения. Но поступать так, как собиралась эта группа людей, было как минимум не честно, хотя и абсолютно объяснимо. Я на секунду задумалась, смогла ли я бы так поступить? Чтобы спасти себя. Но спасти от чего? Нам сейчас ничего не угрожало здесь. Мы могли бы решить вместе, что нам делать дальше. Все люди из убежища могли бы собраться и обговорить возникшую ситуацию, и разумно решить проблему. Ведь так?..
Если честно, я не могла ответить себе
– Нужно сказать об этом остальным, – возразил мужчина в синем свитере.
– Да вы вообще в своём уме? Все остальные поступили бы точно так же! Будь у них возможность.
– Нет, так нельзя, – замотал головой человек в свитере, хотя уже понимал, что не сможет их удержать.
– Смотрите сами. Но помяните мои слова, когда они выйдут, обязательно найдутся те, кто силой заберёт у вас оставшиеся машины.
– А чем вы отличаетесь от них?
Вопрос застал всех врасплох. На долю секунды повисла тяжёлая тишина. Оба мужчины неотрывно смотрели друг другу в глаза, словно ожидая, кто сдастся первым. Все остальные тоже наблюдали за ними, ожидая ответа. И тут мужчина в джинсовой куртке, который уже открыл дверцу военного автомобиля, что стояла у лифта, и собирался садиться в неё, сипло, и даже немного жалостливо произнёс:
– Мы просто хотим спастись.
– Нет, – обречённо выдохнула женщина, которая их разнимала.
– Мы уезжаем, – в последний раз категорично заявил беглец.
Конфликт был исчерпан.
Те, кто поддерживал его, а их было человек пять, вместе с ним сели в машину камуфляжного окраса. Раздался оглушающий залп звуков, захлопывающихся дверец и в следующую секунду завёлся мотор. Мы теперь в растерянности стояли, и молча смотрели, как они уезжают. Через стекло двери я взглянула на лицо мужчины в джинсовой куртке, севшего за руль. Уже отъезжая, он в ответ столкнулся со мной взглядом. Его помутившиеся глаза выражали уверенность и… страх.
Мне кажется, он понимал, что делает. С полной осознанностью, в полной мере. И даже совесть в отдалении призывала к нему. Но он слишком боялся. Он сожалел, но своя жизнь, ему, само собой, дороже.
Глядя, как автомобиль уезжает вдаль, по дороге в город, люди, стоявшие возле хранилища, испытывали обречённость. Конечно, ничего ещё не кончено, и мы не обречены, но… Это казалось предательством. Впрочем, какая теперь разница. Они уехали, забрали машину и уехали. Их всё равно никто и ничто не остановило.
Дилан, вскинув брови, стоял не шелохнувшись. Мне хотелось окликнуть его, но я отчего-то не стала. Я осмотрелась. С нами осталось всего три человека: мужчина в синем свитере, женщина, и ещё один парень лет двадцати семи-восьми. Так мало. Остальные уехали. Я даже не помню, кто был среди тех людей, не помню их лиц. Увижу ли я их когда-нибудь снова? Сомневаюсь. А вот машин осталось всего две. И вскоре, вопрос коснулся и этой важной детали.
Мужчина в синем свитере отошёл от недоумения, в котором без сомнения были мы все, первым. Он стоял перед нами, глядя вслед беглецам, но вскоре обернулся и, собрав волю в кулак, серьёзно произнёс:
– Нужно решить, что делать дальше.
Дилан ожил следующим. Он нахмурил брови, и открыто глядя на того мужчину, кивнул ему. Переведи взгляд на меня, он дал мне понять, что не забыл обо мне. Дилан слегка, через силу, улыбнулся и, не произнося ничего вслух, одними губами беззвучно сказал мне:
– Всё в порядке. Я скоро вернусь.
Пальцем он указал, что отойдёт с человеком в свитере и другим парнем в сторонку. Было и так ясно, что мужчинам нужно поговорить.
Мы остались одни с женщиной, которая так отчаянно пыталась помешать драке. Она была довольна красивая, длинные рыжие волосы колыхались на ветру. Но лицо её было напряжённым и слишком уж опечаленным. Мне казалось, что она вот-вот заплачет. Наверное, стоило бы её успокоить, но я не смогла. Я не знала, что следует сказать, я и сама была раздавлена сложившейся ситуацией. Иногда я вижу себя такой беспомощной, когда смотрю со стороны. В обычной жизни я не была такой. Да, ключевые слова «в обычной жизни».
Когда мужчины вернулись, нам рассказали, о чём они говорили и какое решение приняли. Их идеи и выводы нам понравились, мы одобрительно закивали. Потом все вместе обсудили план наших действий, попутно познакомившись друг с другом. Я узнала, что мужчину в тёмно-синем свитере звали Колтэн, а женщину Эмилия. Они, вроде как, были знакомы. А парень, который тоже был с нами, похоже, не представился. Или я просто не расслышала.
Колтэн стал негласным лидером, потому как был очень рассудительным человеком и, помимо того, старше остальных парней. Он взял всё на себя, и решение спуститься за людьми в бункер и сообщить им о положении вещей. Никто ему не препятствовал в этом.
После того, как Колтэн уехал на лифте в убежище, я взяла возле зернохранилища кусок старой фанерки, и мы с Диланом пошли в поле, к дороге. Не стоило мешаться возле лифта, там сейчас и так будет полно людей и неуёмная суета. Поэтому мы отошли подальше, я бросила фанеру на землю и села на неё. Дилан сел на траву рядом со мной, и мы оба по пояс скрылись в ней.
Прошло около минуты нашего взаимного молчания, как он, вдруг отведя взгляд, сказал мне:
– Прости.
– За что? – удивилась я.
– Я не спросил тебя, хочешь ли ты уехать, – тихо произнёс он, ещё больше отвернувшись, чтобы не смотреть мне в глаза. – Может быть, так действительно было бы лучше. Может, это имело смысл, кто знает. Прости меня.
Я вскинула брови. Не сразу я поняла, что Дилана терзают сомнения на этот счёт.
– Никто не знает, – спокойно ответила я, а потом приблизилась к парню, попытавшись заглянуть в его лицо. – Но всё в порядке. Я не собиралась ехать.
Его как будто не убедили мои слова. Тогда я ещё больше наклонилась, чтобы увидеть его глаза, которые он отвёл и потупил в землю. Ему что, стыдно? Подождав с полминуты, и поняв, что он не почувствовал себя легче от моего ответа, я взяла его руку и подтянула к себе, чтобы он наконец повернулся в мою сторону. Парень непроизвольно подался ко мне. На своё лицо я усиленно попыталась натянуть честную улыбку.