Нам здесь не место
Шрифт:
Отошли мы примерно шагов на десять. Дальше было бы идти неразумно. Что если мы не найдём потом тропу? Да, днём город, конечно, виден, но идти по бугристой земле совсем не так просто, как по выезженной дороге. А таким темпом, мы не доберёмся до него и за неделю. К тому же, вдруг утром будет туман. Тогда мы вообще заблудимся. В общем, тропу мы не выпускали из поля зрения.
Он ногами слегка утоптал траву и сел, приглашающе посмотрев на меня. Я сразу же подошла, и опустилась напротив него. В темноте и полусонном состоянии я уже плохо его видела, но всё равно, прищурившись, старалась рассмотреть лицо парня. Нет, не удавалось. И я оставила попытки,
А земля была тёплая. На ней было приятно сидеть. Гораздо приятнее, чем на холодном бетоне старого убежища. И окружение намного спокойнее, не нагнетает и не напрягает, стены не давят. Дилан достал из кармана пакет с орехами. Хлеб мы уже давно съели. А другой еды у нас не было. Что ж, и орехи сойдут. Всё лучше, чем засыпать с пустым желудком.
Когда он открыл пачку и протянул её мне, его пальцы случайно коснулись моей руки. Я слегка вздрогнула – не знаю почему – и по коже прокатился приятный зуд. И потупив глаза от смущения, я взяла орехи и суетливо начала закидывать их себе в рот, хрустя ими, как белка. А что, Дилан был прав, орехи действительно оказались питательными и быстро утолили голод. Он такой находчивый парень. Хотя, я надеялась, что когда мы доберёмся до города, я всё-таки поем нормальной еды. А пока… Пока я не привередничаю.
– Как думаешь, нам ещё далеко? – прерывая тишину, спросила я.
– Нет, скорее всего. Полдня пути может. Завтра к вечеру уже точно будем там. – И Дилан повернул голову в ту сторону, где у горизонта проглядывались чёрные очертания города.
Я взглянула туда же, и невольно задалась вопросом, который раньше меня не посещал – а почему же там совсем не горит свет? Ни в одном здании, и ни одного фонаря. Всё черно, как смоль. Странно всё это…
Но решив, что сейчас нагружать и без того не уравновесившиеся мысли не стоит, я отвернулась и снова посмотрела на Дилана. Свет от луны теперь мягко лёг на его лицо, и блёкло, но заметно осветил его. И тут я обратила внимание, на кровь, застывшую на его брови.
– Боже, Дилан! Ты же ранен! – вспомнила я и сразу же подалась к нему.
– Да ну что ты. Просто царапина…
Парень мгновенно поднёс ладонь к виску и, неосторожно задев пальцем застывшую корку, содрал её. Кровь, не заставляя себя ждать, бодро потекла вновь. Он, видимо, почувствовал тёплый влажный поток и быстро попытался стереть его, но вместо этого только размазал кровь по щеке. Это выглядело и забавно и пугающе одновременно. Я не знала, мне засмеяться или сделать серьёзное лицо. Но понимая, что своими неловкими телодвижениями он сделает себе только хуже, подавляя улыбку, я придвинулась к нему.
– Надо остановить кровь, иначе ты всё лицо запачкаешь, – сказала я, и заметила, как его карие глаза метнулись на меня.
Мне стало неловко – я ведь села так близко к нему, я фактически ощущала его дыхание на своей шее. Но мне нужно было что-то сделать с его раной, не сидеть же, наблюдая, в сторонке. И, стараясь не акцентировать внимание на блестящих глазах парня, я, не без усилий, оторвала кусок подкладки от своей куртки и потянулась к нему.
– Да зачем, Ниа? – удивился он. – Это просто царапина, говорю же. Не портить же из-за этого куртку.
– Если я не попорчу куртку, то ты будешь как потерпевший ходить, вымазанный в крови, – улыбнулась я. – Мне не жалко, поверь.
Дилан тихо засмеялся и будто маленький напакостивший мальчик опустил глаза. И дался в мои руки, когда ощутил, где я касаюсь кусочком оторванной ткани. Он понял, что действительно перепачкал пол лица. Так что теперь он не возникал, а сидел молча, снова подняв на меня взгляд и улыбаясь.
Он смотрел не отрываясь. Я в этот момент была сосредоточена на его треснувшей брови и пятнах крови. Но он смотрел, и смотрел… и смотрел.
– Что? – не выдержав спросила я, продолжая улыбаться так же, как и он.
– Заботишься обо мне.
– Конечно, а как иначе? У нас ведь никого кроме друг друга здесь нет, – многозначительно повторила я те же слова, что он сам недавно мне сказал.
Мои глаза встретились с его глазами, и сердце внезапно ёкнуло в груди. Сейчас, на долю секунды, я осознала, что происходит. Его уставший вид, кровь, рана, которую он получил защищая меня… Тёмные волосы, брови и ресницы, его острые скулы, впадинки на щеках… Я с неоспоримой ясностью понимала, что лицо этого парня в самом деле красиво. Почему же я так усиленно не хотела задерживаться на этом опьяняющем понимании?
Он был так близко, что мне становилось трудно дышать. Но я всё равно чувствовала его приятный запах. Его внимательные, честные и слегка прищуренные глаза продолжали неустанно изучать моё лицо, так же как и мои – его. Голова пошла кругом.
В этот момент Дилан прервал странное напряжение между нами, за что я была ему очень благодарна. Его голос остановил неудержимый поток моих мыслей:
– Спасибо, – сказал он, положив свою тёплую ладонь поверх моей, застывшей на его щеке.
Теперь он меня благодарил. Словно бы мы были квиты. Но всё равно это не так, я то знаю.
Дилан, внезапно, будто бы понял моё смущение и растерянность, тут же сказав:
– Прости, – и опустил глаза. – Давай спать.
Я хотела спросить его: за что простить? Но вслух так и не решилась ничего произнести. Правда всё ещё задавалась вопросом внутри себя. За что ты извиняешься? За то, что я почувствовала себя неловко рядом с тобой? Или за то, что ты почувствовал неловкость? А может из-за того и другого? Ты ведь понял, что смутил меня…
Я не стала ничего говорить ему. Его лицо теперь было чистым, кровь потихоньку сворачивалась в ране, и Дилан, пряча от меня взгляд, отвернулся и лёг на землю. Не уверена, что хотела его остановить или одёрнуть. Хотя его поведение показалось мне довольно странным, я ощущала, что понимаю, что за ним стоит. А потому, свернув испачканный красным клочок ткани в своих руках и немного пошуршав пустым пакетиком из-под орехов, засовывая их в карман джинсов, я шумно выдохнула и легла на траву рядом с ним, подложив голову на локоть, заменяя им подушку.
Мы лежали повернувшись друг к другу спинами и молчали. Наверное, это из-за того, что оба до сих пор чувствовали ту неловкость. Да, странный был момент. Его лицо было так близко, я чувствовала его дыхание на своей коже. И даже от воспоминаний об этом у меня внутри всё горело. А я всё ещё неосознанно старалась избавиться от этих чувств и не находила ответа, почему я это делаю.
Вокруг было очень тихо. Даже слишком, необыкновенно тихо. Ветер успокоился и его шум больше не затрагивал слух. Насекомые тоже не стрекотали. Словно бы всё замерло, отключилось, и мир погрузился в тотальное безмолвие. Была такая тишина, что я невольно стала разбирать звуки его сильно бьющегося сердца. Дилан дышал как-то неровно, и пульс прыгал соответствующе. Я долго слушала его, но потом всё-таки произнесла, почти шепча: